Презумпция виновности (СИ)

— Сейчас не лучшее время — сам говоришь, эти дни будут очень напряженными, а теперь представь, что нам ещё и придется притираться и привыкать к чужим привычкам. Мы и так умудряемся постоянно ругаться, а, если будем вместе жить, вообще поубиваем друг друга.

— Это единственное возражение? — солнце уже ощутимо припекало, так что пора бы перенести их беседу в другое место, где не так жарко.

— Это основное, — Соня задумчиво почесала лопатку, тут же отозвавшуюся болью.

— И самое принципиальное?

— Можно и так сказать.

— А до этого ты говорила, что не станешь работать с тем, с кем спишь, но помощь предложила. Так что все решаемо, — пока она не успела снова начать спорить, Даниил поднялся и помог Соне встать. — Если тебе так будет легче, давай установим срок. Ты переезжаешь на три недели, и, если нас все-таки что-то не устроит, будем думать дальше.

— Что-то я не очень представляю себе это, — основное внимание приходилось уделять камням, попадающимся на пути, поэтому девушка спорила вяло, но пока не сдавалась.

— Тебя из моих привычек что-то раздражает?

Под деревьями было все также жарко, но хотя бы не припекало макушку, поэтому они замедлили шаг.

— Склонность к манипулированию, — шелковое парео постоянно сползало, обнажая немного больше, чем она хотела бы демонстрировать посторонним, потому Соня остановилась, стараясь туже затянуть узел на груди.

— Это не привычка, а образ жизни, — хмыкнув, Дан потянулся, чтобы помочь, но, похоже, больше мешал. — Мой ответ на тот же вопрос услышать хочешь?

— Нет, но, похоже, придется, — признав свой вид вполне приличным, Соня перестала истязать наряд.

— Скрытность, — пока она возилась с одеждой, Дан немного поправил её растрепавшиеся волосы.

— Просто моя зона комфорта не распространяется на всякие тусовки, — пожав плечами, Соня подошла к нему вплотную, разве что не прижавшись всем телом. — И хорошо, что ты об этом заговорил. Я хотела попросить тебя больше не копаться в моем прошлом.

Позвякивавшая где-то совсем близко цикада вдруг замолчала, наверное, тоже проникнувшись торжественностью момента. И эта тишина сразу придала душному воздуху настороженности, словно все притихло перед грозой.

— Мы оба знаем, что я родилась под другим именем. В той моей жизни нет ничего для тебя угрожающего или интересного, но, продолжая пытаться все это узнать, ты можешь создать мне дополнительные неприятности.

От радостного визга Машутки, раздавшегося в нескольких десятках метров от них, вздрогнули оба. Следом послышалось счастливое басовитое ржание Димки.

— Все-таки нужно укоротить ему язык. Если расскажешь, никаких неприятностей не будет.

Соня вздохнула и устало привалилась лбом к его груди.

— У тебя есть то, о чем не хочешь вспоминать даже наедине с собой? — дождавшись его неохотного кивка, девушка тоже согласно качнула головой. — Вот и у меня есть… Может, когда-нибудь и расскажу, но не сейчас.

— Что нужно сделать, чтобы этих неприятностей не было? — ладно, потом разберутся, что там за тайны, сейчас нужно максимально обезопасить Золотце. Не так важно то, что было, тут приоритет на будущее.

— Просто перестань пытаться узнать, кто я такая. И тогда никто не проведет параллелей между одной девушкой, которая занималась не совсем законными делами, и мной.

Даниил притормозил, не давая Соне пройти к дому.

— Ты говоришь о двух годах после школы?

Софья закатила глаза, но ответила.

— А, по-твоему, я сделала что-то противозаконное в глубоком детстве? Вот там точно нет никакого криминала, доказать, что я не Софья Маркевич, почти невозможно.

— Тест ДНК на материнство. Даже если бы она родила тебя от другого, вы обязаны быть родственницами, — несмотря на не самую веселую тему, Дан был на подъеме. Пусть она ещё не полностью ему доверяет, но неделю назад и не подумала бы завести об этом разговор. Значит, тоже начинает привыкать, а уж о том, чтобы она не захотела съезжать от него, он позаботится.

— Подменили в роддоме. И доказать ничего невозможно, я появилась на свет в нынче совершенно суверенном государстве, и вряд ли кто-то захочет копаться в записях районной больницы почти тридцатилетней давности. Тем более, тех, кто там тогда родился, уже не найдешь.

К голосам Димки и Маши присоединилась Таня, но если первые двое веселились, то мама выговаривала за совершенно свинский вид обоих своих домочадцев.

— Ты знаешь, что случилось с твоими настоящими родителями?

Соня почти незаметно поежилась, демонстрируя, что нервничает намного сильнее, чем может показаться со стороны, но ответила:

— Их давно нет в живых.

— Извини.