Презумпция виновности

Под ружье, согласовав свой принцип поиска с руководством ГУВД, Кряжин мог поставить около двухсот человек. Ровно столько мог оторвать от службы руководитель милиции города. Эти две сотни людей в форме и штатском должны проникнуть во все известные им притоны, гостиницы, катраны и адреса с одной-единственной целью – найти водителя пятого таксопарка города Холмска Пикулина.

И когда советник уже довел свое решение до первичной инстанции – непосредственно подчиненных ему членов следственной бригады, на столе Желябина загудел довоенный телефон. Сначала внимания на это никто, кроме майора, не обратил. Мало ли кто и по какой причине может звонить начальнику «убойного» отдела? Сколько еще вопросов решает Желябин, помимо помощи советнику? Не счесть. Однако когда Желябин положил трубку в рогатки и сказал:

– Кажется, на это мы не рассчитывали, – все поняли, что звонок не сторонний.

– Что случилось? – спросил Кряжин.

На что тут же получил ответ:

– В дежурной части находится человек, которого направил Пикулин.

Все оживились, Кряжин не повел бровью.

– Все в кабинет Георгиева. Введи его ко мне, Желябин. Коллега, задержитесь, – последнее предназначалось Мацукову, который вместе со всеми встал, но был вынужден снова опустить папку на стол.

Нравилось это присутствующим или нет, но закон следствия и оперативной работы суров – никто не должен противиться желанию следователя или опера поговорить с нужным ему человеком наедине. Это не прописано ни в Законе «Об оперативно-разыскной деятельности», ни в Уголовно-процессуальном кодексе, но это правило соблюдается с особым рвением, как не соблюдается даже статья главного закона страны о том, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления, пока это не доказано судом. А то, что Кряжин решил при этом оставить Мацукова, так это их, прокурорское дело. В конце концов, мундир с распознавательными знаками прокуратуры при разговоре не повредит.

Поначалу пришелец Кряжина насторожил. После того, как сообщил ему, что входил в состав следственной бригады Генеральной прокуратуры СССР, расследующей злоупотребления в Узбекистане. Но через минуту, поняв, с кем имеет дело, советник успокоился и слушал человека, имеющего вид неопохмелившегося безработного, со всем вниманием. Он вскоре стал догадываться о причинах прихода этого алкоголика в органы внутренних дел.

– Есть у меня друг. Мы вместе работали в городской администрации. Чудесный человек, фамилия его Пикулин. Давая ему служебную характеристику как бывшему коллеге, – несло гостя, – я не могу не отметить его внимание к людям. «Что привело вас сюда, товарищ?» – спрашивал Святослав всякого, кто пересекал порог администрации. Он вот так стоял у входа, большой человек с распахнутой душой, и, не чураясь статуса вошедшего, спрашивал его прямо у дверей: «Что привело вас, дорогой холмчанин? У вас нет квартиры? Это чудовищно!» И вы не поверите…

– Иван Дмитриевич.

– И вы не поверите, Иван Дмитриевич, он шел к начальнику жилищного комитета, ставил вопрос ребром! И страждущий получал квартиру! Вот такой человек этот Пикулин, интересы которого я имею честь представлять здесь, в милиции…

Мацуков сидел, и на лице его блуждали две тени. Первая – любопытства, ему, по-видимому, не часто приходилось становиться свидетелем таких сцен. И вторая – непонимания, зачем он здесь.

– Он сказал мне вчера, – продолжал посетитель, внимательно наблюдая, как человек ставит на стол два стакана, – Михаил Петрович, моя судьба в твоих руках… – Вспыхнувший взгляд его потускнел сразу же, когда хозяин кабинета взял в руку чайник. – Меня, сказал Святослав, хотят убить… Спасибо… У вас не найдется пары капель коньяку в чай? У меня чудовищно низкое давление… метеозависим от перепада температур… Кофе, говорите, есть… Ладно, сойдет чай. Итак, на чем я остановился?

– Святослава хотят убить.

– Совершенно верно. Вы удивительно проницательны! Вы слушаете меня всего минуту, а уже делаете выводы… Вы из оперативно-разыскного бюро? Неважно, я понимаю, об этом не спрашивают. Так вот, Святослав рассказал мне историю с перерезанным горлом, чемоданчиком подонка-мертвеца, подставившего Святослава, и описал несколько попыток покушения на свою жизнь. Так вот, в силу предоставленных мне полномочий, я заявляю от имени своего доверителя – Святослав Пикулин не виновен!

– Когда он со мной встретится? – глядя в стакан с чаем, осторожно спросил советник.

– Он сказал, это невозможно.

– И вы, как бывший член следственной группы Гдляна и Иванова, думаете, что я вам поверю? Вы, скажем, много верили первому секретарю ташкентского горкома партии товарищу Султанбекову?

Гость замялся.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, – произнес Кряжин, снимая с телефона трубку, – что у Пикулина два пути. Либо он выходит на меня напрямую, либо я нахожу его сам. Во втором случае вопросов к нему прибавится. Вы свободны.

Гость взял со стола стакан и, обжигаясь, сделал несколько глотков. Передохнул и, слушая разговор мужчины с кем-то, кого просил подписать пропуск, глотнул еще. Когда удастся в следующий раз выпить хорошего чая, он не знал.