При подаче съедать полностью!

Он придвинул к себе последний неподписанный экземпляр, положив на него ладонь, ощутил приятную выпуклость обложки. Раздвинул пальцы. «Все написанное автором выдумано, а совпадения случайны» – улыбались цветные строчки. Поднял голову – и едва сдержал гримасу удивления.

Уже лет пять он проводил презентации в этом зале, полюбив его за спокойное и необычное освещение. Лампы, казалось, отсутствовали, но мягкий свет проникал в самые отдаленные уголки. Никаких резких и контрастных бликов на предметах, все цвета приглушены, даже кричащие краски восточной рубашки Леонида потускнели и смолкли, и лишь колкие вспышки фотокамер время от времени нарушали гармонию.

А сейчас, глядя на сероватый полукруг людей, он почувствовал, что в окружающем мире испортились те штучки, что ответственны за цветовой баланс: сквозь толпу протискивалась невероятно яркая девушка, очень похожая на куклу. Впечатление создавалось такое, будто глядишь на неоновую рекламу в пасмурный день. Борису вспомнились выражения «яркая красавица», «куколка», и внутри него кто-то истерически хихикнул. Он даже не мог сказать, что девушка выглядит словно кукла, она, черт возьми, ею и была! Неизвестно как выросшая игрушка с магазинной полки, вообразившая себя человеком. Он ощутил мягкий толчок в висках, и закружилась голова. Самое удивительное: никто не обращал на куклу никакого внимания.

– Леня, видишь вон ту девушку? – Краснов потер виски, стараясь сохранять спокойное лицо и безмятежность в голосе.

– Кого ты имеешь в виду? – отозвался Леонид. – Здесь много девушек.

Борису показалось: агент его разыгрывает. Но в таком случае он за одно со всеми. Большая шутка для любимого автора, называется «Этого не может быть».

– Которая лезет вперед. Длинные волосы, желтые туфельки. Очень яркая. – Он надеялся, что слово «яркая» не прозвучало как-то особенно. Сказать «кукла» он не решился.

Агент улыбнулся.

– Да, конечно, вижу. Судя по всему, эта красотка страстно желает задать тебе пару умных вопросов. Неужели такие девочки читают твои книжки?

– А больше ничего не замечаешь? – осторожно спросил Борис.

– В чем дело? У нее в кармане гнилые помидоры?

– Нет, я не об этом. Опиши, как она выглядит? – Он вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, которого оставили одного перед проемом в темную комнату. Краснов ждал, что Леонид рассмеется и, подмигнув собравшимся, громко скажет: «Ну как, друг? Здорово мы придумали? Не один ты умеешь морочить людям головы».

Агент пожал плечами.

– Ну, она, как я уже сказал, красива, даже очень. Голливудский тип. Но, думаю, в голове у нее так же пусто, как в пустыне, где бродил Моисей.

– С каких пор тебя стал заботить женский интеллект? – прошептал Борис, чувствуя, что от волнения его начинает подташнивать.

Леонид бросил на него настороженный взгляд и поднялся из-за стола.

– Прошу прощения за небольшую заминку, – обратился он к публике. Краснов понял: его замешательство заметили. Не хватало еще спятить у всех на глазах.

– Пусть каждый задаст по одному вопросу, – продолжил агент. – Учитывая количество собравшихся и способность мэтра, – тут он повернулся к писателю, – отвечать пространно и обстоятельно, обещаю, что мы уйдем отсюда только в полночь, – закончил Леонид под дружный смех.

Борис пытался сосредоточиться, но в поле зрения вклинивалась аномалия на высоких каблуках. Как только агент замолчал, она опередила остальных: подняла руку и шагнула вперед. Краснов нервно сглотнул. «Если она скажет «Мама!» – я не выдержу!» – подумал он.

– Разрешите мне первой. – У куклы оказался писклявый искусственный голос. Так говорят взрослые женщины, когда изображают маленьких девочек. – Если предположить, только предположить, – она предупредительно взмахнула изящной кистью, созданной, как и вся она, должно быть, на какой-нибудь фабрике игрушек в Лос-Анджелесе, – что действительно существует нечто такое на этой планете, что просто не может существовать по убеждению большинства – как бы вы тогда оценили свое отношение к работе? Заранее благодарна за любой ответ, – она улыбнулась и часто-часто захлопала длиннющими ресницами.

«Да ведь она о себе намекает!» – решил Борис. Неожиданно паника и страх уступили место раздражению. «Я им не подопытный кролик! Они меня еще не знают!» – пронеслось в голове. Кто эти «они» – Краснов сказать не мог, и почему он подумал именно так – для него самого осталось загадкой.

Борису не понравился не сам витиеватый вопрос, а то, как пластиковая ходуля к нему обратилась. Словно смотрела сквозь него, видя эту невинную, в сущности, игру на психологии читателя. Но Краснов умел парировать удары. Тоже улыбнувшись и стараясь смотреть в ее застывшие глаза спокойно, Борис развел руками.

– Если бы я предположил существование, как вы сказали, нечто такого, что просто не может существовать по убеждению большинства, я вторгся бы в область нереального, а нереальное, – он вставил эффектную паузу, – не мой жанр; я думаю: интерес к моим книгам вызван именно потому, что я максимально приближаюсь к реализму. Спасибо за интересный вопрос.