Прямитель берез

На белых досках сарая увеличительных стеклом
было выжжено «Рождение Венеры» Боттичели.
А на сосне возле дома покачивалось под суком
кресло о трёх ножках —
качели.

В солнечный день после дождя

сосна махала креслом, словно кадилом,
а Венера рукой прикрывалась и ёжилась
полушутя:
«Надо же, вот и дождичком окатило!»

В июле стояла жара. Зной лип как мазь,

и всё живое забивалось в щели.
Лишь Венера, собрав на затылке волосы и смеясь,
в ситцевом сарафане запрыгивала на качели.

Одуванчики, лопаясь, ей кричали: «Слезай!

Голова закружится. А вон люди идут – полундра!»
И всё чаще от смеха и солнца янтарно-радостная
слеза
проступала в глазах у Венеры в эту пору полудня.

Ведь каждый вечер,

лишь в воздух вздымалась звездная взвесь,
к ней спускался в лысеющем нимбе
обернувшийся раненым лебедем Зевс
и клялся, что рекою Стикс,
что устроит её на Олимпе.

И в назначенный час (час дня без минут)

белый «москвич» забрал чемодан
и две сетки поклажи.
И Венера уехала поступать в институт.
А сарай к осенний дождям был покрашен.

Кактус

Сдвинул шторину вбок,
подвязал машинально тесемкой.
Воскресенье. Зима.
И весь день лишь в еде да спанье.
– Кактус! Ух ты! Цветёт!
(За окошком позёмка
пронеслась холодком по спине).

Кактус! Весь он, как сувенир из круиза.

Только в комнате стало словно пыльней и пустей.
Нужно, нужно скорей к чёрту
выключить телевизор
и убрать, наконец, перекрученную постель.

Быстро под подмести,

раскидать всю посуду из мойки
и одеться скорей,
и в троллейбус вскочить кольцевой.
– Слышишь, я за тобой!
И чтоб все наши дрязги замолкли!
Возвращайся домой. И немедленно!
Кактус зацвёл.

«Лист оконного стекла в раме ветхой…»

Лист оконного стекла в раме ветхой
снизу пожелтел от брызг, треснул сбоку.
Рядом с трещиной, стуча, бьётся ветка,
словно меряясь в длину – всё без проку.

Зря ты маешься, побег мой заблудший.

В мае вытянешься, но перед маем
будут окна мыть – ляжет тут же
в пол-окна стрела сухая, прямая.

Как судьба тут всё смешала, подлюга.

Что-то в доме этом я неспокоен:
то ли ветку оттолкнул, то ли руку,
то ли трещину пустил, то ли корень.

Романс