Прямое серебро

Гаунт вытащил крохотную карту, которую дал ему Анкре. — Я думаю, что озвучу позицию каждого имперского офицера, если скажу, что нам нужна общая перспектива. Как я смогу реализовать преимущество, которое сумею получить, если у меня нет чёткого представления о ситуации в целом?

— Анкре передал мне, что Вы затребовали общие карты. Эта идея потрясла его. Наш способ ведения войны сосредоточен вокруг отдельных командиров, выполняющих назначенные им задачи, при этом вопросы общей стратегии остаются в ведении начальников штабов.

— Это всё равно, что сражаться с завязанными глазами или, по крайней мере, имея лишь ограниченный обзор сквозь узкую щель.

Голке сунул руку в карман пиджака и достал информационный планшет. — Копии всего, что у нас есть – здесь, — сказал он. — Это полные сводки, которые Вы запрашивали. Но будьте осмотрительны. Анкре и генералы Альянса застрелят меня, если узнают, что я отдал их Вам.

— Я буду осторожен.

— Дайте мне время, и я получу одобрение Генерального штаба. Если мы сможем доказать преимущество, им будет легче это проглотить. Ваш командир, Ван Войц, тоже пока подыгрывает им. И я не уверен, что он в связи с этим страшно рад.

— Я бы тоже не стал ожидать подобного, — улыбнулся Гаунт.

— А теперь сделайте мне одолжение. Выдвигайте свой полк к назначенным позициям. Продемонстрируйте исполнительность. Я вернусь к верховному главнокомандующему и попрошу его действовать согласно Вашим рекомендациям. День или два, максимум – три. И мы увидим результат.

Гаунт кивнул и пожал руку графу. — У Вас есть возможность выиграть эту войну, сэр, — сказал он. — Не позволяйте Альянсу загубить её.

ГЛАВА 4. 287-311.

«Сержант Тона Криид? Сержант Тона Криид? Мне нравится, как это звучит. И никак иначе, гакова рожа!»

— Тона Криид, сержант.

Шёл третий день «Призраков» на фронте. Они привыкали к распорядку: патрулирование, проверка проволочных ограждений, откачка воды, наблюдение, прогулки с вёдрами из сортиров вверх по окопам сообщения, прогулки с вёдрами для еды обратно из кухни («Клянусь, они уже не раз путали эти вёдра», — заметил как-то Роун.) Они даже почти привыкли к тому, что Корбек называл «окопной ходьбой» – на полусогнутых, пригнув голову, чтобы ничего не торчало над парапетом.

Напряжение сохранялось. С той ночи, когда отряд Мколла попал в заварушку, обстрелов больше не было.

На второй день противник атаковал линию в двадцати пяти километрах к северу от станции 317, но в остальном всё было тихо.

Треть полка вышла на позиции, оставив две трети в резерве, в Ронфорке. В конце первой недели они должны были поменяться и продолжить по схеме, которая предполагала, что ни один солдат не находился на фронте более недели, и при этом из трёх недель две отводились на отдых. Гаунт, конечно же, надеялся, что танитцы не задержится на передовой так долго.

В окопе Призраки обросли грязью спустя всего несколько часов и обзавелись вшами к концу первого дня. Спали они, как могли, свернувшись калачиком под бруствером или внутри вырытых вручную блиндажей.

Криид настолько испачкалась, что решила больше не бороться с этим. Она размазала грязь по лицу и по волосам.

— Какого феса ты творишь, сардж? — спросил Скин.

— Камуфляж, — пояснила она.

Пятнадцать минут спустя, все кроме двоих во взводе последовали её примеру и обмазались грязью. Колеа не стал, потому что не понимал, что происходит.

Ну, а Куу… просто потому, что это был Куу.

«По крайней мере, — поздравила себя Криид, — похоже, что большая часть взвода сплотилась. Наверное, я неплохо справляюсь».

Десятый взвод занял станцию ​​290, одиннадцатый взвод Обеля встал к северу, а шестнадцатый, Мароя, к югу от них.

Каждая станция представляла собой приблизительно километр огневой траншеи, разделённый траверсами на двадцатиметровые отрезки. У них был земляной бункер с полевым телефоном и воксом, но благодаря личным вокс-линкам Призраков, это оснащение в большинстве случаев не использовалось.

Три раза в день Криид совершала свой тур в сопровождении Хьюлана и ДаФельбе. Она проверяла целостность траншеи, проверяла, как доставляют еду, инспектировала пункты наблюдения. Она индивидуально проверяла снаряжение каждого солдата, боеприпасы и даже ноги на предмет появления «траншейной стопы».

Третий день был мрачным. Дождь лил с запада под таким углом, что борта траншеи не давали никакого укрытия. Дождь тоже имел привкус чего-то металлического или химического. Кто-то сказал, что накануне на севере, в Мейсек Бокс, применили кожно-нарывной газ, и некоторые солдаты поспешили надеть респираторы или сделать повязки. Небо было низким и гнетущим, по нему быстро плыли клубящиеся, почти чёрные, облака.

Из-за этого краски дня померкли. Лица побледнели, а тени в глазницах сгустились.