Прямой эфир из морга. 30 сложных дел, прошедших через скальпель судмедэксперта

Я принимаю его у себя в кабинете, под мышкой у него толстая папка, и я знаю, что его мнение непоколебимо. Я также знаю, что он не будет мне его навязывать. Мы слишком уважаем друг друга, чтобы давить друг на друга. Он будет ждать, пока я изучу все документы, и потом сопоставит мои гипотезы со своими.

– Как съездили?

– Могу сказать вам только одно: они провели большую работу, и в протоколах содержатся показания разных свидетелей, и этих показаний много. Я проверил все. Так что я оставлю вам материалы, вы почитайте – на чтение уйдет несколько ночей. Так что, если вы страдаете от бессонницы, вам будет, чем заняться. Надеюсь, у вас в лицее основным иностранным языком был английский?

Тонкая форма троллинга: английский – его родной язык. Конечно же мне далеко до его уровня!

Собираясь уходить, он добавляет:

– Честно говоря, я пожалел вас – там в конце есть отчет о вскрытии на французском. Это тот самый перевод, который оплатил отец погибшей. И да, у переводчика нет медицинского образования, так что будьте внимательны!

Он смотрит на меня с легкой усмешкой, и во взгляде его читается азарт. Он словно протягивает мне руку помощи. Может быть, в данном отчете и кроется разгадка этого дела? Не подведут ли меня мои посредственные знания английского языка в области медицины?

Впрочем меня не остановят несколько страниц на английском языке – я использую весь свой опыт. Преимущество работы в команде настоящих профессионалов заключается еще и в том, что можно организовать служебное собрание. С подарком в качестве стимула.

– Итак, один из ближайших международных конгрессов IAFS[34] состоится в Австралии. На имеющиеся у нас средства мы можем отправить туда одного или двух сотрудников с устными выступлениями. Но нужно говорить на очень хорошем английском. Может быть, кого-то это заинтересует? У меня есть отличные материалы для выступления.

Моя маленькая хитрость, смысл которой в том, чтобы упростить себе задачу и в то же время поощрить благие намерения, сработала: многие поднимают руки.

– Итак, на очень хорошем английском языке. Проверять буду я.

Такая самонадеянность граничит с неосторожностью – на самом деле я неспособен на такую проверку. Я блефую, и это работает. Лес рук исчезает, но одна, не без некоторого колебания, остается. Это Кассиопея, наша заведующая клиникой. В награду за смелость ей сразу же достается толстая папка, насчитывающая более 300 страниц. На лице Кассиопеи появляется явное возмущение, она краснеет, но не решается сказать вслух все, что она об этом думает. Присутствующие при этой сцене прыскают со смеху.

– Триста двадцать семь страниц, я пересчитывал их два раза. Это для вас. Только для вас. Я не прошу вас переводить – мне достаточно резюме на двух страницах, не более. У вас два дня. В день по странице.

– Шеф, это сто шестьдесят три с половиной страницы в день…

– Да нет, две страницы резюме за два дня – это одна страница в день. Вы же не будете просить у меня одиннадцать месяцев для двух страниц?

– Ну знаете…

Я оставил для себя несколько ксерокопий: отчет аутопсии (разумеется, на английском), а также его перевод, протоколы патологоанатомических и токсикологических исследований.

Мне нужно прояснить ситуацию и сделать разумный выбор среди гипотез отца Магали, опираясь на убедительные аргументы.

Утопление: чтение отчета аутопсии могло бы заставить меня поверить в эту версию, которая подтверждается заключением судмедэксперта. Весомый аргумент – отек легких. Он часто бывает у утонувших и дает обильную пену, выступающую изо рта. Ее розовато-белый цвет резко контрастирует с черно-серым цветом цианотичных губ. Очень впечатляет на фотографиях.

Но здесь мне надо быть очень внимательным. Дело в том, что легочный отек также случается при некоторых иных случаях смерти, например, когда жертву душат. Или при отравлениях… Могу ли я теперь говорить только об утоплении? И это не считая более естественных причин смерти вроде сердечной недостаточности.

Версия использования яда отпадает – токсикологический анализ рассеивает все сомнения. Отсутствует даже алкоголь. И никаких следов антидепрессантов. Одно штрафное очко достается Полу, утверждавшему, что Магали была склонна к депрессиям.

Заподозрить кардиологические причины тоже не получается, так как у Магали никогда раньше не было никаких проблем с сердцем в силу молодости и хорошего физического здоровья. Я отказываюсь и от этой версии.

Вернемся к версии утопления. В детективах утопить жертву в ванне крайне просто: достаточно неожиданно погрузить голову жертвы в воду и удерживать ее под водой некоторое время. Случаи насильственного утопления, которые пытаются выдать за несчастные случаи, в реальности действительно существуют, но обычно от таких действий остаются следы. Во время принудительного погружения жертва отчаянно и очень энергично отбивается. Это вопрос выживания. Поэтому результаты этой борьбы не заметить нельзя, так как жертва довольно сильно бьется о стенки ванны. Между тем, кроме небольших повреждений на правой ноге, на коже Магали нет никаких других отметин.