Пряничные туфельки

Ринна открылась, рванулась, скользнула — как врывается ветер, если сквозняк распахнул дверь. Миг растерянности — и тут же она увидела незнакомую комнату, смятую постель, очки в тонкой серебряной оправе на столе. Она сидела в кресле, а её руки — на коленях, крупные мужские руки с седыми волосами у запястий, с коричневыми пятнышками, с аккуратно подстриженными ногтями. Чем-то знакомые руки…

Всё рассеялось, она снова у себя. В себе. Он так быстро с ней справился! А как он это сделал, интересно? Ринна не знала и не умела. Вот он, пробел в обучении. Хорошо было бы успеть подойти к зеркалу, например, и взглянуть на этого тая…

Но она, кажется, поняла, кто это. Поняла, когда увидела руки. «Мудрые мысли всегда запаздывают», — говорила Нона.

Дверь без стука распахнулась, и он вошёл. Так и есть, это он. Остановился посреди комнаты и вперил в неё взгляд своих пронзительных голубых глаз. У него зоркие глаза, если смотреть вдаль. Это читать ему нужны очки. Наверное, читать книги глазами Ринны ему нравится. А рыжие волосы — конечно, краска. Это и тогда, а Лаверри, было очевидно. Просто он иначе подстрижен, чем когда-то в Гринзале, и появилась бородка, и этот рыжий цвет волос…

— Добрый вечер, эсс Готард, — ровным голосом сказала Ринна.

Да, он сильнее. Он более умелый и опытный. Но она будет сопротивляться. Всегда. Отчаянно.

— Добрый вечер, эсса Кан, — поздоровался старый тай. — Или леди Ринна, я предпочёл бы так называть вас. Маленькая леди, — он улыбнулся.

— За что, эсс Гаверик? За что вам меня ненавидеть? — вытолкнула она из себя.

— Ненавижу? — его удивление казалось искренним. — Ничуть. Вот отца вашего мне любить точно не за что.

— И что же он вам сделал? Я не верю. Он поступал, как должен был.

Да-да, она помнила про сыновей, погибших в каком-то сражении. Была война. За что тут винить её отца? Но отец тоже это помнил…

— Я сяду? — он придвинул стул и тяжело опустился на него.

Двигался он, как пожилой и не совсем здоровый человек, но говорил спокойно, без надрыва и резких нот.

— Не обольщайтесь, леди, — сказал он. — Мы с вами как кот и мышь, кусаться и убегать можете, а вот справиться со мной — нет. Учиться надо было раньше. Кочергой меня бить тоже не надо, не получится, у меня защита.

Он улыбался этак беззлобно — добрый дедушка.

— Будете слишком сопротивляться — и рассудок можно повредить, — продолжал он, — к чему это, ведь вы так молоды. Лучше доверьтесь. Кстати, я очень деликатен во всех интимных вопросах. Не беспокойтесь.

Он деликатен! Ринна стиснула зубы. Потом выдохнула. Как же стыдно.

— Это бесчестно и мерзко, то, что вы делаете.

— Разве? — он нахмурился. — Милая леди, да ведь и вы делаете это. И весьма поднаторели, именно поэтому и я способен на такую бесчестную мерзость по отношению к вам. Не развей вы эту сторону дара, были бы в безопасности. Вы тоже регулярно принуждаете живое существо, обрекли его на рабское существование, а то же самое по отношению к вам — бесчестно? Вы считаете себя настолько лучше благородной и свободной рыси, леди?

— Вы… — начала она и сбилась. — Мы с вами — люди, эсс…

— Как сказать. Мы люди, да. Но ваш отец был графом и владетелем, водил флот, не очень в этом преуспев, и не считал зазорным, что другие люди отдадут жизнь даже не за страну и короля, а за то, чтобы он прибрал к рукам сокровища джубаранского кайса. Конечно, это война, леди Ринна, а на войне всё бывает. Люди позволяют себе разное по отношению к другим людям.

— Я не могу судить отца, тем более не понимаю в военных делах. Вы сами сказали, что была война, — она тряхнула головой.

Нельзя дать ему сбить себя с толку.

— Так или иначе, мы поняли друг друга, леди, — он кивнул, — это всё. Обещаю не вредить вам и даже заботиться. Станете ли вы мне мешать, не так и важно. Кстати, все это не доставляет мне удовольствия.

— Тогда зачем?..

— Глупый вопрос, леди. Я делаю работу. И положение у меня тоже довольно безвыходное.

— Мы можем договориться, — она вскинула подбородок.

— Нет, не можем, — тай улыбнулся. — Даже если бы вы могли оплатить мои долги банку, чтобы я не угодил на старости лет в богадельню. И если бы вы предложили мне часть от тех сокровищ, ради которых бездарно потеряли жизнь мои сыновья. Сайри предложил, кстати, если я успешно доведу это дело. Я поклялся.

— Я ничего не знаю о сокровищах, — сказала она. — Может быть, их и нет вовсе, а в хранилище что-то совсем другое.

— Да? — тай шевельнул бровью. — Может быть и так. Кстати, зачем я пришёл: считаю своим долгом предупредить, что, если будете сопротивляться, я причиню боль, и сильную. Сляжете с мигренью. Понятно? Давайте без этого, лучше, когда взаимодействие мягкое.

Это было похоже на безумие.

— Спасибо, эсс, с вашей стороны так благородно предупредить меня, — сказала она.

— Именно. Я рад, что мы договорились, — кивнул он и собрался встать.

— Подождите, эсс, прошу вас, — вскинулась она, — что случилось там, в Лаверри?