Пряник с черной икрой

– Спрошу иначе. Была ли в вашей жизни ситуация, когда вы плакали навзрыд?

Я призадумалась.

– Да.

– Отлично. Когда? Если сможете назвать свой полный возраст на тот момент, допустим, пять лет, это будет волшебно. Если нет, меня вполне устроит фраза «в раннем детстве» или «в отрочестве».

– Могу даже день сообщить, – улыбнулась я.

– Не верю своим ушам! – обрадовался ученый. – Весь внимание.

– Двадцать третьего августа я шла после дня рождения подруги к машине и попала каблуком любимых туфель в железную решетку перед парковкой, – зачастила я. – Дергала, дергала ногой, но шпилька намертво застряла. Потом появился мой приятель Володя. Он решил мне помочь, наклонился и рванул мою ногу вверх… Результат дурацких действий Костина: я упала прямо в грязь, испачкала красивую куртку, юбку, разорвала колготки, из рук выпала сумка и открылась, содержимое высыпалось на тротуар. Туфли оказались безнадежно испорченными, на каблуке кожа ободралась. Я оплакивала лодочки неделю. Потом купила новые, но они не такие красивые. До сих пор расстроена.

– Но это не горе! – опешил Сергей Ильич.

– Нет, настоящее горе. И еще какое, – возразила я. – Представьте, что ваши любимые ботинки…

– У меня нет дорогих сердцу башмаков, – перебил Максимов.

– Правда? – удивилась я. – Ходите в нелюбимых? Это очень неприятно, сочувствую. Сейчас в магазинах большой выбор обуви, вы поищите, рано или поздно вам попадутся штиблеты, которые вы будете обожать.

– Мы слегка удалились от темы, – кашлянул психолог. – Горе – это горе, потеря близких, например. У вас умирали родные?

– Да, папа и мама, – вздохнула я.

– И как вы себя чувствуете?

– Просто живу дальше.

– Завидуете тем, кто пока не потерял родителей?

– Конечно, нет, – удивилась я. – Только радуюсь, что у многих моих знакомых все близкие родственники в добром здравии.

– Когда терпите неудачу, восклицаете: «Вот бы осталась мама со мной, она бы сейчас помогла»?

– Нет, – ответила я. – Никогда не воспринимала маму как волшебную палочку, не считала ее костылем, на который можно опереться.

Мы сошли с эскалатора, оказались на улице, Сергей завернул за здание метро, я поспешила за ним. Максимов вошел в небольшой двор и открыл сарайчик, смахивающий на трансформаторную будку. Я удивилась, ну и странный гараж у него…

– Я живу в этом доме, – уточнил собеседник, показывая на кирпичную пятиэтажку, – а Родриго тут устроен.

– Как мило, что вы дали имя автомобилю, – улыбнулась я и замерла с открытым ртом.

Потому что Сергей выводил из сарайчика… пони, который был запряжен в маленькую, если не сказать крохотную, повозочку на очень высоких колесах.

– Садитесь, – распорядился Максимов.

– Лучше я пешком пойду, – пробормотала я.

– Мы с Родриго катаем детей, – пояснил Сергей. – Ученым мало платят, а семью содержать надо. Не смотрите, что лошадка маленькая, помчится живее рысака. Кстати, гужевой транспорт не должен тормозить на красный свет, имеет преимущество даже перед трамваем. Его вообще все пропускать обязаны. Залезайте в карету, садитесь на скамеечку, и помчимся. Или вы боитесь?

– Нет, просто… неудобно, – промямлила я.

– Скамеечка деревянная, но на ней подушка, жестко не будет, – заботливо уточнил будущий доктор наук. – Высоко, конечно, но я сейчас лесенку опущу.

– Мне морально некомфортно. Что люди подумают? – отбивалась я.

– Посторонние?

– Прохожие. Решат, что я сумасшедшая.

– И что? Какое вам до них дело? Посмотрите на часы.

– Ужас! – всполошилась я. – Если начало не задержали, то спектакль уже стартовал.

– Запрыгивайте в карету – и окажетесь на месте, не успев глазом моргнуть.

Делать нечего, по шатким ступенькам я вскарабкалась в ящик на колесах, который Сергей громко величал каретой.

Максимов убрал лестницу, устроился на облучке и схватился за поводья.

– Родриго, ангел наш, Евлампия опаздывает. Аллюр три креста! Включи основную скорость!

Пони обернулся, глянул на меня, потряс головой, фыркнул, осел на задние ноги, потом подпрыгнул и… помчался вперед. Я вцепилась в лавочку. Никогда бы не подумала, что маленькая лошадка способна скакать со скоростью гепарда.

Повозка заложила крутой вираж, я чуть не вылетела из нее и испугалась.

– Сергей! Пожалуйста, потише!

Но ученый не слышал мою просьбу, продолжал азартно командовать:

– Родриго, вперед!

Пони летел по проспекту, виляя между машинами. Я оцепенела от ужаса. В этом рыдване катаются дети? Скорей всего, те, от кого родители решили избавиться. Хлипкое сооружение на высоких колесах опасно возвышалось над дорогой, я как будто на крыше троллейбуса сидела. Боковые бортики низкие, заднего совсем нет. Ремни безопасности отсутствуют. Кем надо быть, чтобы посадить в эту колымагу малыша? Меня мотало из стороны в сторону, уцепиться было не за что. Оставался единственный якорь – из последних сил держаться за скамеечку.