Пряные ветра

Только подошел в предвкушении к нужному шкафчику, как кто-то наверху достаточно громко чихнул. Отпрыгнув чуть в сторону, я принял стойку в полной готовности. Ноги напружинены, корпус еще сильнее, чем обычно наклонен. Ручки прижаты к туловищу и прикрывают область ребер, а одна из них готова выхватить костяной нож из-за фартука.

Слабое ржание сказало мне, что глупо ждать нападения хищника посреди Хранилища. Этот смех отрезвил меня, и я шумно выдохнул.

– Ничуть не изменился, Гаги, – сказал нежный голосок, чем-то напомнивший мне вечерний шум мальвинок.

С веревочной лестницы стала спускаться самая прекрасная девушка на свете. Наверно, мой открытый рот и застывшие глаза рассмешили ее, она опять слегка рассмеялась:

– Не узнал, что ли?

Мгновение спустя понял, как глупо и напряженно стою перед ней. Расслабился и встал в изящную стойку, как учил дядя вести себя в обществе, ногу поставил за ногу.

– 

Приветствую, госпожа, – вспомнил высокую речь, как учил тот же дядя Арги.

– 

Госпожа… Вот как, – девушка погрустнела. – Ну что ж… Приветствую и тебя, племянник мудрого Арги, да благословят Предки ваш путь!

– 

Игга? – дыхание опять перехватило. – Ты… ты изменилась.

Куда делись ее детские тонкие ножки? А громадные лилово-черные глаза почти те же конечно, но стали очень задумчивыми и такими, глубокими, что ли? Все те же белесые кудри у глазка сверху. Пока любовался, что явно нравилось ей, вдруг подумал, что давно не видел дядю и его друга Огги, слегка дернул головой.

– Игга, мне пора идти, нам еще искать ночлег, – с сожалением выдал корявое извинение. – А что ты делаешь завтра? Мы хотели зайти к твоему дяде.

– Буду в Хранилище с утра, – девушка слегка отвернулась, я увидел ее округлившийся почти взрослый бок под расшитым фартуком и сильные изящные ножки. Меня слегка бросило в жар внизу живота, пока она смотрела на ближний шкафчик.

– Я тут кое-что не дочитала. Но если хочешь, могу оставить дела, и быть дома, когда вы придете к дяде.

– Э-э… Да, мы будем в середине дня! – на прощание мы слегка коснулись нюхлями друг друга, и я ощутил пряный мускусный запах юной девы.

Проклятье, почему так жжет в животе?

Пошел медленно и нехотя обратно ко входу, слегка встряхивая уже достаточно длинной гривой, все вспоминая почему-то глаза Игги, ее запах. Подойдя к закутку, где видел дядю и Огги, услышал обрывки тихих фраз.

– …почти готов, тебе говорю… Да, в Источнике… Нет, опустить надо… Не пустят Зрящие…

Тут дядя уловил, что кто-то слушает последние слова, и как ушастик, выскочил из-за шкафа почти в той же напряженной стойке, что была у меня ранее. Расслабился, узрев, что это я, потом будто небрежно спросил:

– Много услышал?

– Да ничего почти, – я все думал о круглых боках Игги.

– Ясно, – дядя слегка скосил глаза на мои выступившие на животе кости. – Встретил кого?

– Иггу увидел… Она повзрослела, изменилась, – мои глаза с поволокой явно больше сказали дяде Арги, чем я хотел, и он понимающе ухмыльнулся. – Завтра обещала быть на приеме у ее дяди.

– Отлично, дорогой! А пока пойдем, поищем ночлег, нам бы хоть стойло перед сном найти, – дядя пошутил, конечно.

Он намекал на дикарей Острова, что спали стоя, прижавшись друг ко другу целыми кланами в каменных стойлах на склонах их священной Горы. Им нельзя было отлучаться с нее на ночь, а днем это были страшные бандиты. Пятна шкуры позволяли им отлично маскироваться среди камней на склонах гор, и в стойлах издалека было не разглядеть, будто нагромождение скал.

Попрощались с Огги. Старики чуть дольше обычного касались нюхлями блестящих глаз друг друга.

Мы с дядей направились в нижнюю часть города, где всегда можно было найти дешевую землянку для ночевки, верхние дома были нам не по карману. Лежа в темноте, я как в детстве вздыхал, и ко мне прислушивался полночи мудрый старый иппо.

5. Высокий прием

На следующий день мы рано позавтракали сушеными брикетами, дядя раскошелился еще на пару глотков воды у ближайшего лавочника для каждого из нас. Воду с малинок на рассвете собирали нищие иппо за кусок брикета, лишь бы протянуть этот день.

Отчаявшиеся голодные изгои и нищие могли заедать пайку листьями малинок. Такие долго не жили, печень отказывала от воска на листьях растений. Опасная у них работа, часто находили их обглоданные хищниками останки в зарослях, и то в лучшем случае. Жадные лавочники скупали у нищих драгоценную воду за гроши, а продавали много дороже.

Светило только всходило, но уже горячо жарило сквозь веревочные циновки на отверстиях окон.

Было еще немного времени на то, чтоб привести себя в порядок перед приемом у Инни. Дядя сидел в кресле у цирюльника, тот расчесывал выцветшую и поредевшую мышастую шерсть на спине Арги. Какими-то легкими отработанными движениями брал из рук юного помощника серую краску и нюхлями втирал в спину дяди в попытке загладить многочисленные черные проплешины и шрамы. Цирюльник морщился, задача была почти невыполнима.