Пряные ветра

– Послушай, Гаги… Я мало о чем прошу тебя, ты знаешь. То, что здесь произошло, осталось в прошлом. Это прекрасно, но не должно иметь продолжения. У меня с Инни есть кое-какие дела. Я позже тебе расскажу, дай пару дней, все решится, – дядя был явно на пределе усталости, я только сейчас заметил, весь в думах о девушке пропустил столь явные признаки.

Дядя Арги держался из последних сил, разговор с Инни и заботы оставили печать на длинном мудром лице. Его шерсть будто еще более поредела на спине, нюхли побледнели, ноги слегка заплетались.

Я вспомнил, что за пару дней перед путешествием дядя уже был задумчивее обычного, перебирал свои записи, сверялся с книгами на полках дома. Он явно серьезно готовился к какому-то событию, но не спешил меня посвящать в подробности. Видимо, я должен был узнать это на ходу, или меня вообще не должно было быть при тех событиях, которые задумал дядя.

Мы дошли до внутренних комнат с кладовыми. Я узнал это место. Мы были рядом с выходом, осталось пройти всего ничего до холла, а дальше мы в городе, вне этого дома Инни, да падет на него налет Ар-Ну!

Внезапно за углом услышал явное шуршание. Холка напряглась, я на напряженных ногах медленно приблизился к углу и резко выпрыгнул туда. В дальнюю комнату за гобелены поспешал служка, может, и услышавший часть разговора, и шпионивший за нами явно по указанию Инни или его охраны.

Пока поворачивал обратно, за спиной услышал хруст, будто проткнули мешок, и бульканье вслед. Внезапно перед глазами образовалась наглая щербатая морда с приметным шрамом поперек.

– На, это тебе, – мои руки механически зажали нечто мокрое, длинное. Костяной кинжал, весь в черной крови! Пока поднимал взгляд, раздался вопль, всполошивший пол-дома.

– Держите, держите убийцу! – это был давний знакомый, быстроногий служка. Он уже был здесь, когда только успел?

Я выронил кинжал, рванул к дяде, а тот, зажимая глубокую рану в боку над печенью, уже сползал по стене в черную лужу. Страшный булькающий хрип раздавался из его глотки, он все хотел мне сказать что-то, показывал глазами. Мне на мгновение показалось, что он назвал среди хрипов имя друга Огги, но этого не могло быть.

Слабеющая рука с трудом потянулась к фартуку, будто намекая на что-то. Я залез к нему туда, нащупал ножны Проводника-на-Тропу. Взял рывком кинжал, сунул не глядя себе за пазуху. В коридоры стал выбегать народ, глядя во все глаза на нас с дядей. Запричитала служанка. Охраны еще не было видно, они немного подождут, это будет мой шанс.

Прости меня, дядя, не я закрою твои глаза и сохраню их в стене Предков, чтоб ты смотрел за всеми моими путями с Тропы.

Арги уже окончательно осел назад в лужу крови, слегка согнутыми задними коленями опираясь на стену перехода. Его старые мудрые глаза погасли навсегда, чернее ночи без Тропы заволокла их тень смерти.

Я рванул было к выходу, через мгновение одумался. Где ж еще меня ждет щербатый? Побежал обратно, на бегу сшиб пару ящиков и корзин. Вдалеке наконец затопали копыта охраны, но было поздно. Я летел, окаменевший от горя и еще под воспоминанием о любви с Иггой. Столь многое за один день!

Ноги вынесли меня на тот же пятачок на крыше. Дальше, все дальше по слегка покатым крышам. Как в поле во время охоты, уклонялся от ядовитых и зазубренных шипов, снова был легок и смертоносен. Впереди еще была городская стена, и надо проскользнуть каким-то образом мимо караулов охранки.

Дядя, любимый дядя! Я отомщу за тебя!

Смерть летит, бежит за мною топотом охранников.

Я – смерть Щербатого, я убью его, пусть циклы пройдут.

Найду… Убью…

8. Изгой

Рассвет застал меня в импровизированном убежище среди мальвинок вдали от города.

Во всей своей безысходности пришла мысль, какую потерю я понес. И что приобрел, тоже потеряно. Иггу точно не увижу, надо завязать боль в тугой узел и спрятать глубоко, к длинному сердцу у позвоночника.

Теперь надо решить, куда направиться. Ни одного родича не осталось, даже сестры, что могла мне передать однажды в ритуале свое яйцо. Была в раннем детстве, но и та погибла вместе с пестуном и мамой, когда был налет на праздник Первой травы. Ар-Ну не щадят ни стара, ни млада, вся ближняя от нас деревня иппо полегла. А про отца ничего не знаю, дядя не любил рассказывать, от кого мама понесла. В детстве обожал представлять, что это один из Предков спустился к ней с Тропы. Потому и был быстрее и сильнее всех, что эта мысль вела меня цикл за циклом.

И что-то еще беспокоило меня. Глянув на бедро, убедился, что не почудилось. Видимо, во время побега один из грязных шипов достал меня, разодрал шкуру на ноге. Примотав к ранке сорванный длинный лист мальвинки, я засобирался за водой, благо малая плоская фляжка у нас всегда с собой в потайном кармане фартука. Хромая, пошел по листьям, пока роса не высохла под жаркими лучами нашего светила. Самая муторная работа, надо наклониться за каждой каплей.