Пряный аромат Востока

Через три недели он поселился возле Бата с молодой вдовой, которая оказалась богатой и очень большой занудой – во всяком случае, так он утверждал в письме, которое написал Виве через шесть месяцев. Нет, он не просил ее вернуться (для этого он был достаточно умен), но, будучи неофициальным опекуном, полагал, что они должны остаться друзьями и встречаться – ради памяти ее родителей.

Позже она поделилась с ним своими планами поехать в Индию, и только тогда он небрежно упомянул, что, мол, давно собирался ей сказать про мебель и два сундука, оставшиеся после родителей в Шимле. Кажется, ничего ценного, но Вива, возможно, захочет когда-нибудь взглянуть на них. Женщину, у которой они хранились, зовут Мейбл Уогхорн. У него есть ее адрес, если Виву это интересует.

– Почему ты ничего не говорил мне раньше? – спросила она.

– Твое горе было слишком свежим, – ответил он, осторожно и точно сформулировав ответ, как всегда, когда ему требовалось, чтобы он звучал правдиво.

И в чем-то он был прав. Если бы не был, тогда почему она до сих пор тянет с поездкой в Шимлу и почему ей кажется, что это самый опасный поступок, какой она может совершить?

Между тем девочка допела до конца. Вива поблагодарила и сказала, что это было прекрасно, и мать, внимательно наблюдавшая за лицом Вивы, снова ласково потрепала ее по руке. К ее губам прилипли крошки. Она явно благоговела перед талантом дочки и только теперь продолжила есть из горсти жареный нут.

Тори приподняла угол влажной фланели, которую положила на лоб.

– Все? Опасность позади? Я уж всерьез думала, что она будет петь целых четыре часа.

– Прелестно, – сказала Вива женщине. – Благодарю вас, это было чудесно.

– Я не спала, – сказала Тори, когда они опять вернулись в свой мир. – Я думала о том, как я вернусь домой, потом – об Олли. Может, я пошлю ему телеграмму, когда мы устроимся в отеле? Может, верно, что жена больше его не понимает? Ну, ведь если бы она действительно любила его, то она бы не допустила, чтобы он все время был в отъезде… Может, он ждет, когда я скажу, что простила его? Вива, мне ведь нечего терять.

«Нет, есть, – подумала Вива, испытывая к ней ужасную жалость. – Ты потеряешь свою гордость, свое достоинство, даже жизнь».

– А этот Олли в самом деле тот мужчина, о каком ты мечтала? – спросила она вместо ответа. Тори слегка покраснела.

– Ты права, ты права. – Тори снова положила на лоб фланель.

Через несколько секунд над тканью снова показались ее большие васильковые глаза. На этот раз в них было глубокое недоумение.

– Я не знаю, как люди вообще понимают, что они влюблены, – сказала она. – Ну, в книгах и кино любовь ослепительно вспыхивает, и герои бегут на пароход или поезд, звучит музыка и появляется слово «Конец фильма». Почему же в жизни все гораздо сложнее?

– Я не знаю, – ответила Вива. Абсолютно искренне.

Глава 37 Утакамунд

В ночь накануне их приезда шел сильный дождь, и когда тонга со стуком везла Тори и Виву на крутой холм, к отелю «Вудбрайер», земля была усеяна опавшими розовыми лепестками, а в воздухе пахло розами и мокрой травой. Девушки дышали полной грудью. После двадцати четырех часов в поезде у них болели ноги и спина. А еще они чуточку озябли, и это было блаженство.

Миновав сосновую аллею, они увидели впереди дом на сваях; казалось, он плыл в тумане на краю холма. На веранде неясно виднелась женская фигура, она неистово махала им руками.

– Роза! – закричала Тори. Она соскочила с тонги и, чуть не угодив под лошадь, побежала по дороге, взлетела по ступенькам и обхватила руками свою подругу.

– Милая моя Роза! – Она сияла и крепко прижимала ее к себе. – Ну-ка, дай посмотреть на тебя! Какая ты огромная!

Это было легким преувеличением, потому что живот у Розы был аккуратный и едва заметный под ее просторным платьем.

– Ах, Тори. – Роза крепко зажмурилась и тоже обняла ее. – Я так скучала по тебе.

– Вива ужасно меня терзала, – шутливо пожаловалась Тори, когда они, взявшись за руки, шли в дом. – Она не только потащила меня третьим классом, но еще и заставила слушать девчонку, которая ныла, как комар, добрых три часа, вот клянусь, не меньше. И в вагоне была ужасающая жара и вонь.

– Как ты смеешь клеветать на мою подругу, – засмеялась Роза, обнимая Виву. – И хватит завывать, – сказала она Тори, изобразившей писк комара. – Заходите внутрь, будем пить чай. Вам тут понравится.

Им понравилось. Владелицы отеля, миссис Джейн Стефенсон и ее подруга, Банти Джексон, были веселыми вдовами армейских офицеров. Худые и энергичные, они выращивали горных валлийских пони, обожали свой сад и кормили своих постояльцев такими блюдами – «пирогом пастуха» и «киселем из ревеня», – от которых у их британских клиентов затуманивались глаза от ностальгии. В гостиной у горящего камина стояли удобные диваны, обтянутые английским ситцем, на антикварных столиках лежали тронутые плесенью журналы «Кантри лайф», стены украшали гравюры Стаббса[73] и фотографии любимых собак и призовых лошадей.