Пряный запах огневиски (СИ)

Он снова поставил все с ног на голову, в той манере, которая меня так восхищает, раздражает и пугает одновременно. Никакой рассудительности, только желания, инстинкты, прихоти… И вот он достает очередную бутылку из ближайшего кухонной тумбочки, садится напротив меня, как будто не замечая, забыв…

- Как Гарри? – в перерыве между очередным глотком, интересуется он, прорезая тишину, как масло острым ножом. Гарри? Я не понимаю ни вопроса, ни того, что до сих пор делаю здесь, почему не ухожу, а продолжаю комкать несчастную ткань футболки.

- Хорошо. Кажется…

- Просто ты имеешь возможность постоянно находиться с ним рядом, поэтому меня и интересует, как он справляется в школе. Слишком много навалилось в последнее время, - поясняет он, сощурив глаза и смотря на меня так… Как? Мерлин, я не знаю! Я ничего не знаю и не помню в присутствии Сириуса Блэка… Я просто смотрю на движения его губ, уже не слушая, что именно он говорит, лишь ощущая как плавно и почти интимно (Мерлин, слово-то какое!) он растягивает гласные.

- Гермиона? Ты слышишь?

- Что? Простите… прости, - он не любит, когда его называют на «вы», - я просто задумалась, - я почти чувствую, как по моему лицу и шее расползаются багровые пятна, когда я едва слышно шепчу столь глупое оправдание.

- Ты выглядишь уставшей. Ты вообще спала сегодня? Думаю, тебе стоит отдохнуть, - произносит он. И я согласно киваю, вскакиваю на ноги и из последних сил сдерживаю желание опрометью броситься прочь. Как же я боюсь таких ситуаций, когда невозможно действовать логично… Как же я боюсь его: пьяного, окутанного горечью огненного виски и одиночества, гордого и непонятного, взрослого и такого безрассудного… Как хочу, чтобы он наконец-то научился спать по ночам и освободил меня от наваждения и как опасаюсь, что он лишит меня этих минут, когда вся жизнь сжимается до размера верхней ступеньки лестницы…

- Спокойной ночи, - на выдохе произношу я, когда наконец-то рука ложится на ручку двери, а мысли отступают, не подкрепленные его образом перед глазами.

- Спокойной, девочка…

Его «девочка» такое необычное, вязкое и теплое, что хочется слышать бесконечно. А еще оно слишком хриплое и произнесенное с интонациями, которые я не в состоянии понять, поэтому по позвоночнику скользит раскаленная капелька пота, как будто бы выжигая продолговатое клеймо, выявляющее самые глубинные желания, которые не прогонишь, как бы ни старался…

========== Глава 2. ==========

- Гермиона, просыпайся! Завтрак скоро, - произнесла Джинни, дергая меня за плечо. Ничего не оставалось, как послушно открыть глаза, хотя уснула я лишь с первыми лучами бледно-желтого зимнего солнца и теперь моя голова взрывалась от пульсирующей боли в затылке. Эти ночные дежурства сведут меня в могилу… - Как спалось? – жизнерадостно поинтересовалась Уизли, а я лишь вымученно улыбнулась, пожав плечами. Врать не хотелось, а правду не скажешь.

Джинни, к счастью, не вдавалась в расспросы, так как я никогда не была особо разговорчивой по утрам. Что-то проворчав о том, что мне стоит поторопиться, она скрылась за дверью, я же медленно поковыляла в сторону ванной. Самое невероятное, что Сириус после ночных попоек выглядел абсолютно свежим и отдохнувшим, я же даже после ледяного душа напоминала зомби: темно-синие круги под глазами особо «выгодно» подчеркивались мертвенно-бледной кожей.

Когда я наконец-то спустилась и заняла свое место, невнятно пробормотав «Доброе утро», то первым, что бросилось мне в глаза, было отсутствие Сириуса. Я испугалась… Неосознанно, импульсивно, глупо – я понимала. Но отрицать, что его отсутствие вызывает у меня страх, было невозможно.

- А где Сириус? – шепотом поинтересовалась я у сидящего рядом Гарри. Тот пожал плечами и, быстро взглянув на меня, произнес:

- Спит, наверное.

Расспрашивать дальше я не стала, но и аппетит потеряла абсолютно…

Когда это началось? В какой момент я стала переживать о крестном Гарри? Я не знала… Возможно, еще тогда, в Хижине, когда он был столь измученным и несчастным. А может быть только этой зимой, когда начала замечать, что его улыбка волшебная. И что так он улыбается только мне, когда никто не видит. Как будто стыдится демонстрировать ее другим. В чем была магия этой улыбки? Не знаю, она просто была теплая и мягкая, успокаивающая. И я боялась за него, жалела его, переживала, нервничала… Все это вылилось сначала в пристальные взгляды, а позже в ночные дежурства.

Я не видела его все утро, проведя первую половину дня в обширной библиотеке, уткнувшись в очередной пыльный фолиант. Когда дверь тихо открылась, я даже не подняла взгляд.

- Доброе утро, Гермиона. Хотя уже скорее день.

- Добрый день, Сириус, - я так резко подняла голову от книги, что стало неловко. В его руке опять была бутылка, янтарной жидкости в ней было уже меньше половины.