Пряный запах огневиски (СИ)

И я знаю, что обязательно приду завтра…

========== Глава 3.1. ==========

В горле немного першило, и я медленно провела пересохшим языком по нёбу. Хорошо, что я сделала всего глоток виски вчера, иначе мое утро было бы совсем отвратительным. Сон не желал возвращаться, поэтому я тихо встала, оделась и спустилась вниз.

- Доброе утро, миссис Уизли! – поздоровалась я, войдя на кухню и обнаружив, что мама Рона уже хлопочет возле плиты.

- Гермиона! Доброе утро, дорогая! Ты сегодня рано встала. Ты хорошо себя чувствуешь? – быстро проговорила женщина, вытирая руки о фартук и прижимая тыльную сторону ладони к моему лбу.

- Да, все в порядке, - я смущенно улыбнулась, - просто пить хочу. – Я быстро налила себе воды, осушила стакан и поинтересовалась: - Вам помочь?

- Нет-нет, я почти закончила. Скоро пойду будить мальчишек. Пойди пока полежи немного или почитай. Сегодня нужно закончить уборку, ваши каникулы скоро закончатся, - рассеяно ответила миссис Уизли, и я тихо вышла, прикрыв дверь. Действительно, Рождество уже прошло, и совсем скоро мы возвращаемся в Хогвартс. Я, конечно, была рада, но впервые за годы обучения желала хотя бы немного отложить начало учебы. В чем была причина? Я старательно убеждала себя, что это просто лень, но в глубине души упорно раздавался издевательский смех, который утверждал, что я просто обманываю себя, ведь я чудесно знаю, что лень и Гермиона Грейнджер – понятия несовместимые и остаться в доме на Гриммуальд-плейс меня вынуждает зависимость от общества одного определенного человека…

Продолжая тщетные попытки разобраться с этим странным наваждением, я и не заметила, как ноги привели меня к дверям библиотеки. Я рассеяно положила руку на ручку двери, медленно открыла ее и вошла внутрь. Здесь было совсем темно, зашторенные окна не пропускали в помещение робкие лучи бледного зимнего солнца, поэтому я вытащила из-за пояса джинсов палочку, тихо пробормотала «Люмос» и осторожно двинулась между стеллажами, освещая корешки книг и намереваясь выбрать что-нибудь, что можно будет почитать перед завтраком. Первый ряд я прошла довольно быстро, ничем не заинтересовавшись, поэтому перешла в следующий, где взяла старый учебник по трансфигурации, который еще не читала и, удовлетворенная, двинулась к выходу.

Я уже почти дошла до двери, когда заметила на небольшом диванчике возле окна силуэт человека. Мне не нужно было присматриваться, освещать его лицо, чтобы понять, кто это. Конечно же, где еще он может быть в такую рань? Я снова спрятала палочку, погрузив комнату в кромешный мрак, прорезанный лишь тонкими полосами перламутрового оттенка, которые проникали сквозь зазоры в шторах и ложились кривыми зигзагами на поверхность мраморного пола. Книгу я тихонько положила на ближайший столик.

Неосознанно я задержала дыхание, зябко поежилась, обхватила руками дрожащие плечи. Правильнее было бы уйти и оставить его в покое. Еще правильнее было резко развернуться и бежать не только из библиотеки, но и из этого дома, который навечно будет для меня пахнуть виски и иметь темно-синий цвет глаз Сириуса. Я ведь Грейнджер, я должна поступать рассудительно? Конечно, должна… И я пытаюсь, отступая к двери, потирая покрытые мурашками руки и отмечая, что здесь невероятно холодно, а плед, которым он укрыт, сполз и сейчас лежит у него в ногах. И эти мысли убивают меня. Слишком неправильна эта забота. Чересчур неестественно это участие. Но ведь это просто сострадание? Правда ведь? Я просто поправлю плед…

Ноги ватные и не хотят слушаться. Зубы сцеплены, чтобы не стучали от холода и страха. Пальцы впиваются в кожу на плечах, оставляя алеющие кровоподтеки, и я сильнее сжимаю руки, сложенные крест-накрест, как будто защищаюсь от собственных, таких пугающих, желаний. Я подхожу совсем близко, пытаясь рассмотреть его лицо в темноте. Он мерно дышит, одна рука расслабленно свесилась с дивана, другая безвольно лежит на палочке, которая покоится на животе. Медленно-медленно я расцепляю пальцы, впившиеся в плоть, осторожно протягиваю руку, кладу дрожащую ладонь на шерстяную ткань пледа, нечаянно касаясь его ноги…

Мир перевернулся с ног на голову, а потом взорвался плеядой фосфоресцирующих перед глазами всполохов. Я хрипло вскрикнула и отчаянно зажмурила глаза, пытаясь бороться с тошнотой и обжигающей болью в затылке. Дышать тяжело, как будто грудь что-то сжимает и только где-то на периферии сознания слышится такой знакомый голос…

- Гермиона! Открой глаза! Ты меня слышишь? Ну же, девочка! – И я послушно размыкаю веки, прикусывая губу, чтобы не закричать от боли, разрывающей голову. Пытаюсь сфокусировать взгляд и понимаю, что лежу на мраморном полу, а встревоженное лицо Сириуса темнеющим, размытым пятном склонилось надо мной. – Как так можно, Гермиона? Нельзя же так подкрадываться! Я мог проклясть тебя или так же быстро свернуть тебе шею.