Прятаться больше не с кем

Отпускаю Кей, слезаю с неё, ложусь на спину. Она садится сверху, ебёт меня хорошо, но быстро выдыхается. Кладу её на живот и пытаюсь вставить в задницу, она у неё узкая и упругая, Кей скользит пальцами по пизде. У меня получается, хуй внутри, Кей уткнулась лицом в диван, мне не видны её эмоции, мне не слышно её эмоций, я продолжаю, пока Кей не сжимает мой член рукой.

Я вынимаю, на головке говно, слегка попахивает, но мы не придаём этому значения, делаем вид, что всё прекрасно. Вставляю Кей в пизду, между двух её пальцев, которыми она всё ещё бегает по краям вагины. К говну примешивается кровь, пахнет как в кабинете, где берут на анализы различные человеческие выделения, я снова беру мухобойку и хлещу Кей по спине. Она кричит, бьёт кулаком по дивану,

— Давай! Сильнее!

— приподнимает зад, я отбрасываю мухобойку, чтобы в него вцепиться, я выстреливаю в Кей, я падаю на неё, прижимаюсь к спине, хватаю за волосы, приподнимаю голову, говорю

— Я люблю тебя.

— и накручиваю её волосы на кулак. Она беспомощна, она быстро дышит, слабо улыбается, глаза полуоткрыты, я тяну её вверх, хочу посмотреть в глаза, ненависть, благодарность, покорность, ожидание унижения, грязь, похоть, отчуждение, усталость, страх — ничего.

Я отпускаю её и она проваливается в сон.

Party 8

Пеликан прикурил вторую от первой, достал гитару, синтезатор, открыл «Fruity loop» на ноутбуке. Фоном играли какие — то язычники. Пеликан подпевал им вполголоса. Я и Джон сидели в креслах.

Я не знал, что Пеликан что-то записывает. Продавая музыку, он понял, на чём можно заработать, и

— Да это дешёвая симфо — блэк попса, из живых инструментов — только гитара. Такое говно у меня тоннами покупают.

— решил попробовать. Тем более что это ему ничего не стоило. Сегодня мы первый раз пришли на запись — я должен был сыграть на теноре партию, тенор Пеликан где — то раздобыл специально для меня, я был удивлён, я давно не брал в руки инструмент, вспомню ли я положения пальцев, прочитаю ли ноты с листа?

Я пил «Гинесс», который принёс с собой, изучал партитуру, которую дал мне Пеликан, но никак не мог сосредоточиться — Пеликан скакал по комнате, орал в кулак, искажая голос, громко смеялся и брызгал слюной, подтягивая время от времени сползающие штаны. Возможно, я слишком серьёзно отнёсся к делу, шарю рукой по полу, беру первый попавшийся диск без коробки и запускаю в Пеликана, рассекая ему кожу на руке.

— Ай, блядь, Рэ, ты что делаешь?

Успокаиваю тебя, кудрявый педик. Чтобы ты записывать уже начал, чтобы сделал это не один — как тебе комфортнее — а когда здесь я, когда здесь Джон.

— Блядь, сука,

Я готов. А ты?

— Иди сюда и слизывай эту кровь. Я буду тебя причащать! Ты причастишься к

Торжественный голос, каким рассказывают страшные сказки.

— Величию «Возникновения пыли», я положу ладонь на твою лысину и скажу

Скажешь?

— «Отсоси мне, тварь, искупи свои блядские грехи, усмири похоть и подави дух, ибо я твой господин»,

Возвращается обычный картавый голосок.

— И тогда, может быть, МОЖЕТ БЫТЬ, я тебя прощу, выёбистый засранец.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда вот что будет.

Пеликан прыгает к креслу, в котором я сижу, и хорошо так бьёт мне в плечо. Не улыбается, а уже скалится как гиена, крутит своим кулачком, я замахиваюсь — он закрывается, и смеётся, слёзы текут, я поднимаюсь, подхожу к нему, замахиваюсь в пах, но бью в челюсть снизу. Ой — ё, я не рассчитал силу, Пеликан падает так быстро, будто ему ноги отрубили, противный звук, когда череп соприкасается с твёрдой поверхностью, стою и смотрю на него сверху. Дышит, но глаз не открывает. Беру пиво и поливаю Пеликану лицо.

— Вот ты мразь, хахаха,

— толкает меня ногой, я допиваю пиво и ухожу в туалет покурить.

— Я тебя ещё достану.

Следом заходит Джон, а потом и Пеликан. Я хватаю его за руку и хочу прижечь ладонь сигаретой, он вырывается, сучит ногами как возбуждённая мартышка, и, блядь, кусает меня за руку! Ах ты ж

— Пиздюк охуевший!

Я не ожидал. Отпускаю его руку, кидаю бычок в унитаз.

— Я выпью всю твою кровь, обещаю. Накачаю тебя седативными, чтоб не сопротивлялся, и буду издеваться, выебу как надувную куклу.

Мы ещё какое — то время обменивались угрозами с сексуальным подтекстом, пока Пеликан не нацепил серьёзное лицо.

— Пойдём прогуляемся, дунем для вдохновения. Есть хорошая трава.

Оделись и вышли в небольшой лес за домом Пеликана. Раскурили туго скрученный косяк. Эффекта не было, я высказывал Пеликану, что он в очередной раз принёс какую — то хуйню, а он только распалялся, ржал,

— Ну как? Ну как? Уууу, бля. А? А?

— и делал вид, что его нахлобучило. Я злился до первого взгляда на закатное солнце — похоже, теперь я вижу пикселями. Одним глазом — пикселями, другим — квадратиками конструктора «Лего». Всё вокруг теперь легопиксельное. Пеликан не предупредил, что это химия, Джон — робокоп куда — то пошёл, я его догоняю, он отмахивается и страшно молчит. Он один не «Лего».