Прятаться больше не с кем

— Нет, я ещё не ложилась, хотя пора. И тебе тоже пора бы уже спать, Вик.

— Мне завтра никуда не надо. Прости, будем тише.

Вздох, тапочки бьют сначала по пятке, потом по полу, шарканье, скрипит дверь, тук — дверь закрылась. Чувствую, что на сегодня хватит. Но не могу уйти, пока Вик сам этого не захочет — вдруг я ему нужен сейчас, время побыть наедине у него ещё будет.

Добиваем косяк, Вик осторожно выглядывает за дверь и

— Сейчас приду.

— выходит из комнаты. Гремит чем — то на кухне, возвращается с четырьмя бутылками пива, два «Гинесса» и два «Мёрфиса». Беру «Мёрфис», жадно пью, захлёбываюсь, чуть не отправляя пиво обратно. Говорю, тихо, почти шепчу

— Вик, почему ты даже сейчас зол на неё? Тебе осталось меньше суток, а ты всё..

И тут же жалею.

— Я тебе уже рассказал почему.

— Говори потише, пожалуйста, Вик..

— Хорошо,

Он переходит на злой шипящий шёпот.

— Буду потише. То есть ты считаешь, что я мало рассказал? Тебе лично было бы мало этого, так?

У него аж зубы скрипят. Я не могу молчать, «честность — вот что нас объединяет». Пока ещё.

— У меня ситуация похуже, не вообще, а в плане отношения с родителями. Они не хотят, чтобы я был как они, они — это я и есть, или наоборот. Отца это касается в меньшей степени, с мамой всё сложнее и запутаннее.

— Например?

Я отпиваю пива и сбивчиво рассказываю несколько историй, опуская какие — то детали, не то что приукрашивая. Руки затряслись, стало слишком нервно, спрашиваю у Вика, есть ли ещё у него трава — есть — прикуриваю сигарету, пока Вик возится с косяком, становится немного легче, не от сигареты — теперь хоть кто — то знает, что время от времени происходит у меня в голове и дома. Молча выкуриваем косяк, я продолжаю рассказывать, иссякаю, жду реакции. Вик спокоен, сидит в кресле напротив меня и рассматривает ногти на руках. Открывает пиво, сдувает пену на пол и

— Тебе это нравится?

— Да.

— Вот! А мне вся эта поебень с МОИМИ родственниками не нравится! Меня это пиздец как раздражает. Мало ли что у кого в семье происходит, каждый сам делает свой выбор, я могу прислушаться к тебе, ты — ко мне, выслушаем друг друга, поспорим и пошлём на хуй, каждый останется при своём мнении.

Я успокаиваюсь — реакция совсем не та, которую я ожидал увидеть, почувствовать. Я уже приготовился подраться или просто уйти, если Вику будет неприятно меня выслушивать. Расплываюсь на диване и открываю вторую «Мёрфис».

— Странно, Дэнни, но я хочу спать. Ты как, дойдёшь домой? Или тебя проводить?

— Спасибо, Вик, справлюсь сам, воздухом подышу перед сном. Во сколько завтра встречаемся?

— В четыре.

— Утра?

— Днём, Дэнни, уже три часа ночи. Ты мне правда нужен завтра. И я тебя пойму, если не придёшь. Всё равно знаешь, где меня найти.

— Лучше б не знал.

— Дэнни, ну блядский папа, опять всё сначала.

— Прости, Вик,

— я поднимаюсь, с дивана, он остаётся сидеть в кресле, прикуриваю,

— Я буду. Обязательно буду. Знать бы ещё,

— затягиваюсь, выпускаю дым в потолок, наклоняюсь к Вику, ищу смысл в его глазах,

— Чем мне придётся расплачиваться за сегодняшний вечер в будущем.

— отвожу взгляд, выкидываю окурок в форточку и иду к двери. Вик притих. Я не буду оборачиваться, соберусь и уйду. У двери оборачиваюсь — Вик сдерживает хохот, покраснел, вяло жестикулирует, типа подожди меня, закашливается, убирает волосы с лица. Кладёт руки на подлокотники.

— Какой вечер ты имеешь в виду? Который сейчас или который через 13 часов наступит?

— Второй.

— Ага. Не совсем тебя понимаю, расскажешь позже, что ты имел в виду.

Ни хуя я тебе не скажу. Ты не понимаешь или делаешь вид, что не понимаешь.

— Окей.

Я вышел на улицу. Мне тоже хотелось спать, я жутко устал, пока помнил, выставил на телефоне время подъёма — 14:59, быстрым шагом дошёл до дома и так же быстро уснул. Сон был глубоким, я выспался, а мозг — нет. Я выпил кофе, закрыл дверь, купил сигарет и позвонил Вику. Он ждёт.

Потом кое — что пошло не так, но Вику всё удалось. Мои собственные проблемы сначала отошли на дальний план, но скоро наступило обострение — одновременно с осознанием того, где я был, когда Вик умер. Моя мать стала занимать в моей повседневной жизни так много пространства, что я пожалел, что не ебанул себе лезвием по горлу. Мне вообще комфортно одному — и мне нужно было тогда, после смерти Вика, быть одному, но возможность одиночества рушило желание, которое я не мог контролировать. Или не хотел.

Party 7

Мы сидим на полу, на выцветшем от времени ковре, голые, друг напротив друга. Кей дрочит мне пальцами ног.

— Сейчас жарко. Каждая клеточка тела выделяет огромное количество пота. Хочу побриться налысо, чтобы не мыть голову по два раза за день.

Я отрываю одну руку от пола, опираться одной рукой не очень удобно, тянусь к сигаретам, беру одну, сжимаю её губами, ищу зажигалку, ворс у ковра глубокий, она где — то потерялась, хлоп — хлоп, нахожу, захватываю двумя пальцами, прикуриваю.

— Мне хорошо будет лысой?

Заткнись, Кей, дрочи, дрочи, дай мне сфокусироваться на твоих сосках.

— Ни расчёсок, ни фена, ни укладки. А? Что скажешь?

Я скажу тебе, вот что я тебе скажу сейчас — дай мне кончить.