Прятки. Я иду искать

– Ась… Знаешь, что насчёт честности?.. – начинает было он, но тут его взгляд упирается в зелёное месиво в душевой.

На лице парня отражается целый спектр самых разных эмоций. От шока до неприятия. От отрицания до злости.

– По-твоему, это весело?! – его голос звучит так, словно перед ним нашкодивший пятилетка.

– Нет, не весело, – я иду к двери. – Можешь назвать это бунтом рабов. И передай Соболевым, особенно Артёму, что никто не будет ему прислуживать. Иначе будет что-то похуже зелёнки.

Вылетаю из ванной, а потом и из комнаты. Руки немного дрожат…

Стало ли мне легче?

Нет!

Но, возможно, Даше полегчает…

Глава 12

Кир

Этим утром Марат ржал до слёз, наблюдая за тем, как я складываю свои зелёные вещи в мусорный мешок.

Ладно, я это заслужил.

На самом деле заслужил намного больше, чем зелёнка на белой рубашке.

Мне даже немного приятно, что Ася хоть как-то защищает себя.

Но вот радость Марата меня бесит. Да и он сам – тоже!

По пути в учебный корпус, выкидываю мешок в мусорный бак и плетусь на уроки. Первый – русский язык. Теперь этот предмет будет всегда ассоциироваться с нашими непродолжительными занятиями с Асей. А также с дубовой рощей и теми словами, которые я ей сказал.

Я тогда бросил ей, что она меня достала. Ася в ответ испортила мои вещи зелёнкой. Всё. Надеюсь, мы теперь квиты.

Прихожу в класс ещё до звонка. Здесь почти никого нет. Даже Алиев, который покинул комнату немного раньше меня, ещё отсутствует. Сев за свою парту, откидываюсь на спинку стула. Прикрываю глаза.

Соболевых пока тоже нет, а мне намного спокойнее, когда их нет рядом.

Оба парня обладают бешеной разрушительной энергией. Эта энергия сформировалась в них благодаря воспитанию отца. Тот обращается с ними, как суровый командир со своими солдатами в армии. А попадая сюда, они отыгрываются на слабых.

Иногда, самую малость, я завидую им. Они научились жить без оглядки на свои поступки, по крайней мере, на те, которые задевают и обижают окружающих. Научились жить не обременёнными совестью.

В Америки я балансировал на грани. Мне хотелось жить как они. Злость во мне зачастую брала верх… И мне это нравилось.

– Hey, Ivan, can you hit? Ha-a! Let's! Show us what you can do!

Этот парень пытался сказать мне что-то уже несколько минут. И, судя по его дерзкому тону и тем словам, которые я смог понять, он был настроен достаточно враждебно.

Я отвернулся от него и с силой ударил по груше, пробубнив себе под нос:

– Нихрена я не понимаю, чё ты там трындишь.

Трое его друзей начали медленно подступать ко мне.

Да, я здесь чужак. Но всё же заплатил за абонемент на тренировки в этом зале, а значит, имею полное право тут находиться.

В этот момент кто-то подошёл ко мне сзади.

– Этот чел спрашивает тебя, умеешь ли ты бить, – прозвучал знакомый голос.

Это был Артём Соболев. Там, в Америке. Меня угораздило встретить его на другой стороне света от нашей школы, в Штатах.

– Умею ли я бить?

Я ухмыльнулся. Три года прозанимавшись смешанными единоборствами, бить я умел.

Провёл серию ударов по груше, не щадя рук и ног. Кто-то из местных радостно заулюлюкал. Некоторые недовольно загудели. А тот, неугомонный, вновь обратился ко мне:

– Hey, Ivan, you've got the wrong hall! People are boxing here!

Из толпы вдруг вышел второй брат Соболев. Тимур пихнул того парня в грудь и на чистом английском заговорил с ним. Артём по-прежнему стоял рядом со мной. Оскал на его лице не предвещал ничего хорошего.

– Этот тип назвал меня Иваном? – спросил я Соболева.

– Угу, – буркнул Артём. – Но ты не парься, этот тип ответит за свой длинный язык. Тимур таких вещей не прощает.