Прятки. Я иду искать

– Я в курсе, что твои родители погибли… – сказал Тимур, хотя это и не было ни для кого секретом. – Но ты продолжал улыбаться всем в школе, словно ничего не произошло… И вот я думал: почему? Потому что твои родители были не самыми лучшими людьми на земле, и твой мир не перевернулся после их потери? Или ты просто засунул свои эмоции куда подальше?..

– Не надо, – оборвал я его. – Ты лезешь туда, куда лезть не следует.

Эта часть моей души была закрыта ото всех. Я не хотел ничьей жалости. Не хотел, чтобы кто-то ковырялся у меня в мозгах. Тем более, Соболев.

– Вот, например, мой отец – не самый приятный человек, – никак не хотел затыкаться Тимур. – И я злюсь на него… Но не прячу свою злость. Именно благодаря этой злости я достигаю поставленных целей…

Мне не нравилось то, что он говорил.

Мне не нравилось то, что он пытался во мне всколыхнуть.

– Давай же, Кир! – с вызовом воскликнул Тимур. – Сначала твои родители… А теперь твой дядя. Он ведь терпеть тебя не может, я прав? Ты свалился на его голову, а он совсем не хотел этого, и всё время избегает тебя!

Я не просил Тимура быть моим психиатром… Но он был прав.

Брат моего отца избегал меня. И что-то мутил за моей спиной с фирмой родителей. В этом я был почти уверен.

Мой следующий удар стал в три раза сильнее. Руку обожгло болью. Стиснув челюсти, я продолжил бить.

– Отвали! Мы не друзья, – выплюнул я.

– Пока нет, – Тимур покачал головой. – Но я почему-то уверен, что очень скоро мы ими станем.

Я перестал бить грушу. На меня обрушились воспоминания. Как эти двое вместе с Гордеевой издевались над Асей. Сколько обидных слов они ей говорили. Потому что – что? Потому что могли? Потому что им было весело унижать её? Потому что Тимур не мог ответить своему отцу?!

Отстранившись от груши, я стянул перчатки. Рывком размотал бинты. Пошёл прочь.

– Кир! Эй, Кир! – Тимур тут же догнал меня. – Здесь их нет. Твоих старых друзей здесь нет. Есть только мы!

Чего он хотел от меня?

Это был такой дебильный способ извиниться за причинённое Асе зло?

Хотя нет… Братья Соболевы не умели извиняться.

– Мы не друзья, – вновь повторил я.

После чего покинул зал.

Да, мы пока не были друзьями…

– Ладно, я пошёл, – говорит Артём, выходя из комнаты. – Прошло намного больше, чем полчаса. Надеюсь, мой брат закончил там… – посмеиваясь, он не заканчивает фразу и закрывает дверь с той стороны.

Я остаюсь один, не считая Марата, который всё ещё торчит в ванной. Вскоре он выходит. Переодевается и торопится на выход. Инстинкты подсказывают мне, что он собрался к Асе. Кулаки сжимаются.

Тимур был прав, раньше я почти никогда не выплёскивал свою злость. Общество Белки сделало меня терпимее к людям. По сути это не я спасал её от братьев. Это она спасала меня от себя… Ведь родители не зря запихнули меня в этот пансион. С глаз долой, как говорится…

– Подожди, – я останавливаю Алиева.

Марат тормозит у самой двери и оборачивается.