Пряжа из раскаленных углей

– Клеймо на твоем плече говорит обратное, подопечная, – Валдес больше не заигрывал, а жесткий блеск в его глазах говорил, что он куда меньше пьян, чем показывает, – Я могу тебя заставить.

Я промолчала.

– Мои люди тебя убьют.

Я подумала и кивнула.

– Хорошо.

Моя покладистость не понравилась Валдесу еще больше. Тогда он решил подойти с другой стороны.

– Я могу научить тебя пользоваться даром. Ты ведь до сих пор так и не овладела им?

А вот эти слова были очень правильными. Не знаю, как он понял мое бедственное положение, но его проницательность делала ему честь.

С трудом удержавшись, чтобы не согласиться немедленно, я пару минут молчала, а потом спросила:

– А что взамен?

Уроки Ленни пошли мне впрок. Только сейчас я начинала понимать, сколь многому я научилась у него.

– Взамен? – глаза Угго на мгновение опасно блеснули, – Тебе мало моего покровительства, девчонка? Я и так всем рискую, собираясь притащить тебя в Вельм!

– Я не буду убивать для тебя, Валдес. И не стану помогать избавляться от твоих врагов. Ты будешь учить меня, а я буду служить тебе так, как позволит мне моя честь.

Несколько секунд Угго таращился на меня, а потом, к моему неприятному удивлению, громко расхохотался.

– Смешная девчонка, – бормотал он, утирая слезы, – Убивать!.. Да осторожнее вы, олухи! Не бревно несете!

С сыскарями (а их из Ниннесута возвращалось всего одиннадцать) отношения не заладились с самого начала, ну да я и не ожидала ничего другого. Меня боялись и ненавидели, а еще завидовали тому, что большую часть времени Валдес проводит со мной. Знали бы они, что это были за беседы! Опекун Угго не учил меня и даже не собирался этого делать, как я поняла позже. Его очень интересовал Лейн Тристран, а еще больше таинственный Хед Ноилин и то, что произошло на площади в Верхнем Ниннесуте. Я ни словом, ни жестом не показала, что спускалась в сокровищницу, и сообщила Валдесу только то, что якобы слышала от хранителей: Ноилин убил Лейна Тристрана, дети Аноха победили и изгнали всех, кто покусился на богатства Эрранага. Поскольку это большей частью соответствовало тому, что Главенствующий маг узнал и сам, то проверять на истинность мои утверждения не стал.

Еще его очень интересовала цепь на моей шее. Валдес попытался было ее снять; потом заставил других попытаться это сделать. И только когда третий кузнец, отброшенный непонятной, но весьма болезненной силой, отказался прикасаться ко мне, сдался.

Пока он не рисковал воздействовать на меня магией, а без этого воздействия я врала без зазрения совести и Валдес это знал. Теперь у него не было явных способов сломить меня, но он с удовольствием искал любую мою слабость, зацепив за которую, мог бы надавить на меня. А таких зацепок было немного. У меня не было здесь родных, я ни к кому не питала явной симпатии и склонности, я была холодна и рассудительна… А самое ужасное – я больше не испытывала перед ним страха и не боялась умереть. Так где теперь мои больные места? Наши беседы были бесконечной игрой в вото[2], где требовались не столько удача, сколько смекалка и выдержка. Когда-то опекун Угго пугал меня одним своим видом, теперь у меня появилась броня. И это он тоже понимал. Я сразу заявила ему, что мою магию вызывает гнев, даже малейший гнев, но поскольку пределы моей мощи не ясны, лучше не провоцировать меня без нужды. Неизвестно, чем все дело закончится…

В Тодрене мы задержались на несколько дней. Высланные вперед сыскари уже нашли хорошего лекаря, так что едва только мы подъехали к городу, как нас встречали. Однако раны Валдеса оказались серьезнее, чем он ожидал. Сломанные кости легли неправильно и теперь их пришлось ломать и складывать по новой. Опекун Угго брюзжал, как старая дева, швырял в лекаря бутылочки с укрепляющим снадобьем и обещал собственноручно придушить меня, как только выздоровеет. Но шли дни и Валдес поправлялся. Когда он смог разместиться в карете, специально по такому случаю выложенной мягкими подушками, мы покинули Тодрен.

Мост починили лишь отчасти: красивой каменной арки больше не было, зато теперь на толстых каменных опорах лежали ряды бревен. И по ним сплошной чередой шли люди, ехали повозки. Жизнь продолжалась.

Я не отводила взгляд, когда проезжала по мосту. Не краснела и бичевала себя на глазах у всех – особенно под пристальным, все замечающим оком Валдеса. Я не показала и вида, каким тяжелым грузом лежала на моих плечах вина. Достаточно было и того, что я сама никогда не забывала об этом.

– Эй, ты! Хозяин зовет.