Прибалтийская «мясорубка»

Быт обустроили согласно уставу. Время для этого было. Уже почти два месяца дивизия не вела активных действий. Лишь четыре дня, с 17-го по 20 августа, проводили демонстративные атаки и интенсивно обстреливали противника. Целью было не позволить немцам снимать части с передовой и перебрасывать их к северу, где на участке соседней 300-й дивизии прибывший с тылового рубежа стрелковый корпус пытался разрезать немецкий котел пополам. Корпус продвинулся за 4 дня на 11 км и превратил овальный котел, виденный Василием на карте в штабе дивизии, в помятую и пережатую в середине гантель. Немцы вцепились в землю зубами, как 118-я месяцем раньше, и устояли. Командование решило прекратить наступление, чтобы не нести бессмысленные потери.

Поскольку в лесу оборудовать дополнительные рубежи было бесполезно, все три стрелковых батальона располагались на переднем крае в одну линию. Получилось всего 300 метров на стрелковую роту. Что обеспечило очень высокую плотность огневых средств. Плюс средства опорных рот тоже были на передовой. И даже противотанковые пушки из роты ПТО батальона боевой поддержки, и огнеметчиков из химической роты тоже поставили на передовую.

Про мины и колючую проволоку и говорить нечего. Нейтралку плотно заплели колючкой и густо засеяли минами. В общем, позиция получилась надежней некуда. Единственным минусом была малая ширина нейтральной полосы. До переднего края немцев было всего 300–400 метров. Их передний край тоже проходил по опушке леса. Фактически нейтральная полоса проходила по низкой, местами поросшей чахлыми кустиками и слегка заболоченной пойме мелкой речушки, выписывающей по пойме замысловатые вензеля от немецкого леса до нашего. Малая ширина нейтральной полосы теоретически позволяла немцам применять свои хилые ротные 50-миллиметровые минометы, имевшие дальность стрельбы всего 500 метров. Фактически же минометных мин у немцев не было.

В полковом резерве остались только артрота, минометная рота, разведрота и саперная рота из батальона боевой поддержки, заместителем командира которого и был назначен Василий на переформировании. Почти все оставшиеся в строю командиры получили повышения в должности, а многие – и в звании. Василий стал старшим лейтенантом, замкомбатом. Полковничьи шпалы[32] становились все ближе. Вернувшийся из госпиталя комбат Василия Безбородников тоже повысился в должности и звании, стал майором и заместителем командира полка по строевой.

16 июля Василия с группой командиров из полка отвезли на машине в штаб дивизии, куда прибыл командующий фронтом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Наградили отличившихся в боях у Таали. Василию досталось сразу три награды: долгожданная «Звезда» Героя, прилагающийся к ней орден Ленина и орден Красной Звезды за бой у Таали. Как единственного Героя, Василия командующий награждал первым. Вручив ордена, командующий поинтересовался:

– Ну, герой, может, еще чего хочешь? Для такого героя ничего не жалко! Как-никак ты фактически первый Герой у нас на фронте!

– Товарищ командующий, откомандируйте меня в мою старую 133-ю дивизию на три дня! Все же «Звезду» я там заслужил! Хочу повидаться с товарищами! – Василий заранее продумал такую возможность и просьбу заготовил заранее.

– Да ты, Василий, еще больше молодец, чем я ожидал! Мои-то комиссары до этого не додумались. Конечно, отправим! Даже не в дивизию, а в целый 53-й стрелковый корпус – поделишься там боевым опытом с командирами. Корпус, кстати, не так далеко стоит. Дам тебе машину и сопровождающего из политуправления фронта. Заодно и политработу там проведете. День туда, по одному дню на дивизию и день обратно. Всего – пять дней. Организуйте! – оглянулся командующий на сопровождающего полкового комиссара.

Василий схитрил. На самом деле, все его боевые друзья навсегда остались на безымянном холмике у реки, где взвод Василия принял смертный бой. Конечно, были еще знакомые в штабе батальона. Но друзей в 133-й у него не осталось. Зато там осталась Леночка, повидаться с которой Василий непрерывно и страстно мечтал. Письма писал через день. Получил три письма в ответ. К сожалению, почта шла больше недели. Но письма встречи не заменяли.

На следующий день пришла «эмка» с сопровождающим батальонным комиссаром с приказом об откомандировании, и Василий отбыл в 53-й корпус. По пути Василий уговорил батальонного начать со 133-й дивизии, а на ночевку встать в дивизионном медсанбате. Сорокалетний батальонный, видя страдания молодого Ромео, согласился. По прибытии в медсанбат пришлось сначала выступить перед ранбольными и персоналом, затем банкет с руководством санбата, и только затем удалось уединиться с Леночкой. Она показалась Василию еще красивее, чем в прошлый раз. Возлюбленная проявила организационный талант и выпросила у главврача для ночевки отдельную палатку с восьмью пустыми койками. Ранбольных в медсанбате было мало. Большинство легких уже выписали, а тяжелых отправили в армейские госпитали.