Прибалтийский фашизм: трагедия народов Прибалтики

Несколько сотен сумели спастись: их так не нашли. Еще от 140 до 300 человек из «рабочего лагеря» Эйерелис бежали по пути на Каунасский вокзал и присоединились к партизанам в лесу Каслу Руда, уговорив бежать с собой и нескольких охранников из бригады «Русской освободительной армии» Власова[290]. Последних уцелевших освободили части Красной армии, вошедшие в Каунас 1 августа 1944 года.

* * *

К моменту оккупации в Литве, по разным оценкам, находилось от 225 до 265 тысяч евреев, включая 13–15 тысяч беженцев из Польши[291]. Именно в Литве погибло наибольшее количество евреев в странах Балтии. Ее территория была полностью оккупирована германскими войсками уже в первую неделю войны, поэтому число беженцев из Литвы было крайне невелико. Под властью оккупантов оказалось не менее 220–225 тысяч евреев[292].

С зимы 1943/44 и вплоть до лета 1944 года, в период ликвидации последних концлагерей в Литве, число уничтоженных литовских евреев составило более 10.000 человек[293]. Лишь около 8–9 тысяч человек пережили оккупацию. Из них 2–3 тысячи были освобождены Красной армией, скрывались с помощью местных жителей или сражались в партизанских отрядах. Остальные уцелели, пройдя концентрационные и трудовые лагеря.

По признанию высшего фюрера СС и полиции в Прибалтике обергруппенфюрера СС Йеккельна, в Литве было уничтожено 100–200 тысяч евреев[294]. Число очень приблизительное. «Палач Прибалтики» не утруждал себя точными цифрами — тем более что все они сохранились в немецких документах. Но если верить современным, более точным данным, в годы немецко-фашистской оккупации в Литве погибло не менее 215.000–220.000 евреев. Это примерно 95–96 % от довоенного количества евреев, проживавших в Литве, — самый большой процент не только по всем трем республикам Прибалтики, но и по другим республикам СССР и странам Европы[295]. Здесь было уничтожено ⅘ всех евреев Прибалтики…

Провал мобилизации в «Литовский легион СС»

Весной 1943 года германские оккупационные власти объявили о формировании «Литовского легиона СС» (подобные легионы уже начали формироваться в Латвии и Эстонии). Одновременно была развернута мобилизация в литовские полицейские батальоны, вспомогательные части вермахта и в военную промышленность Рейха.

К тому времени литовцы уже знали, что означает гитлеровская мобилизация. Германский комиссар Каунаса бригадефюрер СА Х. Крамер сообщал: «Несколько недель спустя после прихода немецких войск по приказу военной администрации тысячи литовских сельскохозяйственных рабочих и работниц были завербованы на срок 6 месяцев для работы в больших имениях Восточной Пруссии… Этих лиц не освободили не только через 6, но и через 12 месяцев… Теперь же собираются переключить этих сельскохозяйственных рабочих, мобилизованных в 1941 г. на шестимесячный срок, против их воли на военную промышленность»[296]. К слову, срок службы в литовских, латышских и эстонских полицейских батальонах тоже составлял 6 месяцев, но обычно продлевался, невзирая на желание полицейских[297].

Весной 1942 года в Литве прошла вторая мобилизация в так называемую вспомогательную транспортную службу вермахта («Литовский транспортный корпус») мужчин 1919–1922 годов рождения. Призывникам было обещано, что их мобилизуют на тыловые работы на 3 месяца. За неявку на призывные пункты грозили военный суд и приговор вплоть до смертной казни. Всего призвали 7000 человек[298]. Они участвовали в оборонительных работах, подвозе продовольствия и боеприпасов на передовую[299]. «После имевших место при первых операциях провалов, — констатировал Крамер, — местное население с глубоким недоверием относится ко всем объявлениям и мероприятиям по дальнейшей мобилизации местных сил для Рейха…»[300]

Всеобщая мобилизация в Прибалтике весной 1943 года была проведена согласно секретному приказу Гитлера от 13 января 1943 года о ведении «тотальной войны»[301]. Как заявил рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс в своей известной речи 18 февраля 1943 года[302], а также в своей директиве от 15 февраля 1943 года, для ведения «тотальной войны» Рейху требовался весь «богатый военный потенциал не только своей собственной страны, но и имеющихся в нашем распоряжении важных районов Европы», максимум «солдат для фронта, рабочих и работниц — для промышленности вооружений»[303].