Прибалтийский фугас Петра Великого

В сентябре 1836 г. епископом Рижским был рукоположен Иринарх (в миру Яков Дмитриевич Попов). С первых дней своего пребывания в Риге Иринарх вел активную деятельность по распространению православия в крае. Он сделал много для того, чтобы старообрядцы Риги и окрестностей стали посещать православные храмы. Епископ активно обращал эстонцев и латышей в православие.

В конце 30-х гг. XIX века в результате сильных неурожаев жизнь крестьян Лифляндской губернии значительно ухудшилась. 1 июля 1841 г. лифляндский губернатор сообщал министру внутренних дел, что «крестьянские поля, засеянные озимыми урожаями прошлого года, не позволяют надеяться даже на самый небольшой урожай». Зима и весна 1841 г. выдались крайне тяжелыми. Хлеба вымокли и не уродились, не хватало и корма для скота. Крестьянам угрожал голод. Большинство помещичьих имений в результате неурожая также находились в тяжелом положении. На помощь от государства не приходилось рассчитывать, так как во многих других губерниях урожай был еще хуже, чем в Лифляндии.

Среди крестьян Венденского и Валкского уездов пошли слухи о том, будто правительство предлагает им переселиться в южные губернии, где они получат землю в собственность и разные льготы. Для этого якобы нужно объявить желание переселиться и записаться в Риге у начальства или у православных священников. Под влиянием этих слухов в управление рижского генерал-губернатора стали приходить за справками толпы крестьян, где им разъясняли необоснованность дошедших до них сведений.

Хождения крестьян в Ригу приняли массовый характер, и

2 июня генерал-губернатор М.И. Пален опубликовал сообщение, которое затем было зачитано в кирках. Крестьян извещали, что никакого переселения не производится и что в Россию и в Сибирь переселяют только преступников в кандалах. По распоряжению генерал-губернатора Палена с 9 июня чиновники и полиция стали производить допросы всех являвшихся в Ригу крестьян. В течение первого месяца было допрошено более 600 крестьян. Все жаловались на тяжелое материальное положение, плохие виды на урожай, на притеснения помещиков.

Пален – лютеранин и сам крупный помещик – попытался сделать виноватой православную церковь и лично епископа Иринарха. Генерал-губернатор просил шефа жандармов графа Бенкендорфа запретить епископу Иринарху принимать просьбы от крестьян до восстановления спокойствия в крае и отсылать крестьян к гражданскому начальству. 27 июля преосвященный Иринарх отвечал на требования генерал-губернатора: «Запереть двери для крестьян я не могу без особенного на то разрешения начальства, ибо это значило бы отказаться произвольно и без видимой нужды от одной из главных обязанностей, возлагаемых на меня саном и местом, а отсылать приходящих людей к гражданскому начальству считаю излишним, ибо они явились, побывав уже у гражданского начальства, что доказывают их бритые головы, и что притом окружающая мой дом полиция и без того берет их всех к допросам в губернское правление».[127]

Узнав об ответе, Пален через Бенкендорфа, воспользовавшись сфабрикованными свидетельскими документами о подстрекательской деятельности православных священников, добился того, что 29 июля император Николай I запретил епископу принимать от крестьян просьбы по вопросам, не касающимся веры. Но поток просителей не прекращался. 4 августа шестеро латышей не были допущены полицией к Иринарху уже и с прошениями о присоединении их с семьями к православию. Их арестовали, но прошения их все же дошли до епископа – священник рижского кафедрального собора Михаил Заволоцкий составил их по просьбе крестьян и передал Иринарху. В своем рапорте священник писал, что не может отказать гонимым просителям, потому что «отриновение такового их чистого желания почитал неизвинительным проступком перед начальством и непростительным грехом пред Самим Богом; ото всех явившихся мне чухон я отобрал показания, каковые при сем долг имею благопочтительно представить на архипастырское благоусмотрение вашего преосвященства».

В одном из подобных прошений крестьяне писали епископу Иринарху: «Бог положил на сердце нам и всем семействам нашим твердое желание принять ту православную веру, которую имеет наш отец и государь, с тем, чтобы эта вера была бы верой до самой смерти как нас, так и семей, и детей наших, и всего будущего нашего потомства до конца света. Надеясь и веря, что в сей православной вере мы найдем себе покой и утешение, как в вере, которую мы душевно почитаем, которую просим позволить нам и семействам нашим принять, сию православную веру».[128] Это прошение было составлено от имени 768 крестьян Верроского и Дерптского уездов. Аналогичное прошение поступило еще и от

83 крестьян тех же уездов.