Прибрежье (СИ)

Тот не слушал его, яростно и нежно, чтобы не поранить случайно, захватывая его тело. Дин чувствовал, как все прочие ощущения покидают его, и остается только клокочущее в крови желание. Он бесстыдно подставлялся, урча и выгибаясь навстречу, пока Эйдан, словно превратившийся в немыслимое чудовище удовольствий с тысячей рук и ртов, ласкал его повсюду. Масляные пальцы обещали близкое расслабление, и Дин даже при большом усилии не мог бы сейчас остановиться.

Ему нравилось, как уверенно Эйдан ведет себя, как отдается инстинкту, бесцеремонно задирая его ноги себе на плечи, и он полностью поддерживал идею не затягивать с прелюдией.

Дин, конечно же, не помнил, что стонал в голос, пока Эйдан пробивался в него и подстраивался под удобный ритм, чувство приятного растяжения внутри лишало его воли и всех прочих чувств, главным было, чтобы это не прекращалось. Эйдан хрипло постанывал с каждым движением, его напряженные руки в свете лампы смотрелись особенно рельефными, можно было изучать работу мышц под кожей. Где-то на краю сознания Дин жалел, что никогда не снимет такого фото, и тут же гладил эту красоту сам, тщетно надеясь запомнить пальцами.

— Еще!

— Да!

Громкие стоны блаженствующего Дина и хрипловатое рычание Эйдана дополнялись поскрипыванием стола и тиканьем часов. Накричавшись вдоволь, оба затихли, развалившись на столе. Рассыпавшиеся по полу салфетки напоминали птиц с прибрежья.

— Эйдан, — с трудом выдавил Дин, размазывая по животу собственную сперму, — мне так хорошо!

— Я счастлив, когда тебе хорошо, — мягкий голос любовника обволакивал, навевая сонливость. — Потому что мне просто прекрасно!

— Добраться бы до душа, а потом в кровать…

— Могу отнести тебя.

— Если сам встанешь. У меня есть подозрение, что стол под нами не просто так замолчал, — прошептал Дин, хихикая.

— Думаешь, он готовит коварный план по саботажу наших отношений?

— Наверняка. Может, это Сара его подговорила?

— Может быть. Тогда я сейчас аккуратно встану… вот так, и еще немного…

Эйдан осторожно сполз ниже и встал, едва коснувшись пола. Стол обиженно заскрипел, явно расстроенный крушением своих замыслов.

— Ну вот, я герой! Теперь приказывай мне, куда тебя нести, мой сияющий человек.

— В душ! А потом в спальню, — сладко потянулся Дин.

Ему снилась весна. Это было странно, ведь Дин никогда не видел весны здесь. Голубой воздух, стремительный и радостный ветер, запах воды и мха. На утренних лужах искрилась ломкая кромка льда от холодного ветра, которая никого не могла обмануть. На горизонте шли дожди, выливались в море из синих туч, а здесь, на берегах, уже проклюнулись первые язычки травы. Малюсенькие, чуть толще волос и по полдюйма ростом, но уже настоящие, живые. У края скал сидела женщина с темными волосами. Она медленно повернула голову и улыбнулась. Тепло, ласково, как близкому другу.

— Мое имя означает «жизнь». Тебе нравится, надзорный?

Глаза у женщины были как серебристый утренний лед, а губы теплые, красные.

— Дин, Дин, проснись! Это сон, просто сон!

Эйдан мягко тряс его и целовал. Дин всхлипнул.

— Что... что такое?

— Ты стонал, — Эйдан потерся о его щеку, — так жалобно, и я решил, что тебе снится кошмар.

— Странно, мне снилось что-то хорошее. Про весну, кажется. Там было море, росла трава. И еще женщина, знакомая, не помню теперь, кто, — ответил Дин, снова пристраиваясь спать. — Спасибо, что гоняешь от меня плохие сны, Эйдан.

Дыхание спящего потихоньку выравнивалось, море грез снова принимало его в свои объятия, чтобы качать на волнах до самого утра. Эйдан лежал рядом и смотрел, как вздрагивает кромка ресниц его человека. Дин не помнил, что говорил во сне.

Утром прибежал Адам. Дин порадовался, что Эйдан уже ускакал по своим делам и они не встретились.

— Как твои дела? — высоким, взволнованным голосом спросил сосед.

— Все хорошо, — просто улыбнулся Дин, отламывая кусочек еще теплого домашнего печенья.

— Точно? Ты же скажешь мне, если что-то пойдет не так? Если произойдет что-то особенное или страшное, правда?

Дин понял, что Адам откуда-то знает о вчерашнем вечере и волнуется не меньше, чем лошадиное семейство. Интересно, что именно ему известно?

— Конечно, Адам! Если меня начнет осаждать жаждущий мести призрак или какая-нибудь маниакально настроенная овца, я попрошу о помощи, не сомневайся!

— А я не шучу, — вздохнул тот. — Зря ты думаешь, что здесь нечего опасаться.

— А что, меня могут утащить не только злые лошади, но и еще какие-нибудь феи или лепреконы? — невинно поинтересовался Дин.

Адам едва заметно вздрогнул и помрачнел.

— Совсем ты несерьезно воспринимаешь наш край. Зря ты так, как бы не пришлось потом горько сожалеть.

Дин постарался перевести разговор в более спокойное русло, и вскоре Адам ушел, оставив после себя не только миску печенья, но и смутное ощущение беспокойства.