Прибрежье (СИ)

— Костер помню, тени вокруг. А потом Эйдан, я смотрел на него. Кажется, что-то еще... что-то очень хорошее. Эти высшие феи — они приходили?

— Да, приходили. Шествие прошло прямо рядом с нами, и ты упал. Постарайся вспомнить, почему, — мистер МакКеллен улыбался, но Дин видел, что он обеспокоен.

— Не помню. Вообще ничего, только звон в ушах. Там были колокольчики или что-то подобное?

— Были. Это же феи, они вечно дребезжат чем-то, как будто таскают с собой старый буфет с хрусталем, — махнул рукой Крэйг. — Мне кажется, что все нормально. Ну упал, и что? Его не трогали, он не ел их еды, не заговаривал, не подходил. Просто впечатлительный, потому что О’Горман!

— Возможно, ты прав, — кивнул мистер МакКеллен. — Но пока, мне кажется, стоит понаблюдать за состоянием. Дин, обязательно сообщи, если что-то вспомнишь, здесь важны даже мелкие детали, звуки, жесты. Могут быть видения, повторяющиеся предметы — что угодно!

— Хорошо, я постараюсь. Но, если честно, я не чувствую ничего беспокоящего. Вообще ничего.

— Будем надеяться, что так оно и есть. Выпей шоколада, он горячий и вкусный, — ласково улыбнулась Уилс.

Чашка приятно грела ладони, запах напитка будил аппетит. Дин глотнул, чувствуя, как тепло струится вниз по животу. Эйдан смотрел на него черными глазами и хмурился.

— Я отведу тебя домой, — тихо сказал он.

Ночь была пасмурной и темной. Ветер свистел в ушах, путался в останках травы, причесывал холодное море, в темноте казавшееся бесконечно черной ямой за краем скал. Шли молча, Эйдан сутулился, пряча руки в карманах. Дин смотрел на тлеющий огонек его сигареты и ни о чем не спрашивал.

— Дин, я очень виноват перед тобой, — заговорил Эйдан.

Голос его звучал глухо и незнакомо.

— Не вижу причин для самоистязаний, Эйдан! Ничего же не случилось, — улыбнулся в темноте Дин.

— Случилось. Мы просто не знаем, что именно. Они хитрые, знаешь. Эти феи. И нет ничего хорошего в том, что ты так остро чувствуешь их.

Вздох Эйдана вышел таким печальным, что даже камни могли бы содрогнуться от жалости.

— Прекрати это, пожалуйста. Вижу, ты вообще любишь быть во всем виноватым, но это ведь не так.

— Не нужно было звать тебя. Но мне так хотелось, чтобы ты увидел мой мир своими глазами, стал ближе! Да и вообще отпускать тебя не хочется никуда... — Эйдан обнял его и засопел в волосы на затылке.

— Может, лучше мы тогда зайдем внутрь и займемся чем-то более интересным? — блаженно заулыбался Дин, подставляя под его дыхание беззащитную шею.

— Да, — жарко дохнул в ухо Эйдан, пинком ноги распахивая дверь.

Безумным ураганом пронесло Дина через холл, и он вновь ощутил связь с реальным миром только после того, как почувствовал под спиной жесткие доски столешницы. Эйдан наваливался сверху, торопливо сдирая с него один слой одежды за другим, и от его заботливой грубости желание в самом Дине вскипало и переливалось через край, как убегающее молоко. Стол жалобно поскрипывал одной из правых ножек, очевидно, жалуясь на свою тяжкую старость. Под кончиками пальцев Дин ощущал поверхность, угадывая едва различимый рисунок дерева. Он бездумно следил за пауком, пристроившимся мастерить паутину у потолочного светильника, и слабо улыбался. Самоуправство Эйдана было сейчас таким естественным и правильным. Его сильные руки гладили Дина со всех сторон, будто заполняли пустоту теплом и страстью, и это не хотелось прекращать. Радостный вздох вырвался из горла Эйдана, когда последняя футболка задралась наверх, открывая живот и грудь. Он тут же склонился над ним, упоенно целуя светлую кожу, а Дин, прежде чем замереть от блаженства, подумал поочередно о том, что секс на столе — это так избито, и все равно волнующе; потом о том, что они оба не были в душе, но почему-то сейчас это перестало быть важным; под конец, перед тем, как перестать соображать вовсе, он вспомнил об отсутствии одной важной детали для продолжения ласк, но сказать не смог, только прохрипел что-то невразумительное. Эйдан, занятый стаскиванием с Дина плотных джинсов, коротко мотнул головой и бросил на него быстрый масляный взгляд.

Волшебная ночь повернула к утру. Тьма за стеклами была густой и непроглядной, как стоячая вода. Дин пытался различить снаружи очертания теней, которые приходили погреться у костра. Он ждал, что стекло треснет, и темная масса снаружи хлынет внутрь, но вместо этого луч маяка прокатился по окрестностям, прогоняя ночные страхи. Есть только тихая ночь, столешница, потолочная лампа и жаркий Эйдан.

Тот как раз закончил раскидывать по комнате собственную одежду и вновь взялся за Дина, ласково и нетерпеливо поглаживая его.

— Сейчас ты узнаешь, кто самая свирепая тварь на этом берегу! — бормотал он.

Дин обессиленно улыбался и старался поймать его руки всеми частями тела разом. Жестом фокусника Эйдан выудил откуда-то и выставил на стол бутылочку оливкового масла, но Дин не мог даже удивляться, откуда она взялась, потому что в этот самый момент умелый рот сомкнулся на его члене.

— Ох, Эйдан... — с трудом прошептал он.