Прибрежье (СИ)

— Можжевельник, — пояснил он. Теплые виды фей терпеть его не могут.

Следующим стал песок под дверным ковриком, насыпанный на какой-то клей в виде сложного знака.

— Отпугивает непрошенных гостей, — с довольным видом выдал Адам.

Потом была соль в оконных рамах, ленточки с колокольцами по углам и железные ножи в дверях и окнах, ослиная шкура на полу в спальне, деревянные человечки с зубами по всем укромным местам (даже под подушкой) и венок из корявых веток, перьев и ракушек под потолком в гостиной. Эйдану каждый раз приходилось просить разрешения, чтобы войти, и Дин точно знал, что в его доме появилось нечто новое. Апофеозом стала замена всех дверных косяков. Дин вернулся из города раньше, чем планировал, и застал у себя дома табун коней в полном сборе. Крэйг, Уилс и Эйдан заканчивали устанавливать входную дверь. Люк промазывал новые косяки отваром из трав, Сара стояла за его спиной и страшным голосом читала ему в подмышку какую-то тарабарщину. Мистер МакКеллен, чуть дальше, писал на новых досках затейливые значки.

— Эээээ... — растерянно протянул Дин.

— Не «ээээ», а «спасибо, дорогие друзья, мне все очень нравится»! — поправил его Крэйг, пыхтя. — Эйдан, подними угол еще!

— С-спасибо... А что это такое?

— Люк сгонял на материк и притащил доски и дверь из какого-то бретонского монастыря! Это священный дуб, нам всем пришлось извернуться, чтобы взяться за него: не подпускает нечисть без специальных мер! — Крэйг защелкнул тяжелую дверную петлю и подергал за ручку. — Ну красота! Теперь хрен кто сюда войдет просто так!

— Отличные новости, — улыбнулся Дин. — Всем кофе или сразу пива?

— Кофе! Пива! Мяса! — нестройным хором заорали гости.

— Остаются окна, — озабоченно сказал Эйдан.

— Они же солью засыпаны! И потом, у нас есть монастырские ставни!

— Но ставни слишком большие!

— Значит, я оболью пилу святой водой и распилю их пополам, — хмыкнул Крэйг. — Делов-то!

— У нас есть железная пила? — встряла Уилс.

— Наверняка! В крайнем случае, одолжим у МакКоя.

— Слушайте, вы считаете, что это поможет? — Дин с сомнением посмотрел на свою новую дверь.

С виду она была солидной, из мощных, гладких от времени досок, с забранным решеткой ромбовидным оконцем из толстого кустарного стекла.

— Каждый элемент повышает наши шансы. Все вместе они станут неплохой защитой, — отозвался мистер МакКеллен.

— Да у тебя уже почти настоящая крепость вместо дома, — улыбнулась Уилс.

— Подвальная дверь выводит на улицу. Что-нибудь будем делать с ней или пусть приходят оттуда? — прервала их беседу Сара.

— Предлагаю заколотить крест-накрест оставшимися монастырскими досками на железных гвоздях! Ну, или давайте хоть свет в подвале выкрутим и грабель набросаем, — сказал Крэйг.

— У нас нет столько полевого инвентаря, — хихикнула Уилс. — Хотя я бы охотно отходила эту дамочку чем-нибудь потяжелее, чтоб знала, как на чужих парней засматриваться!

— Еще успеешь, — мрачно ответил Эйдан. — Да, давайте забьем дверь, снаружи вход оставим, я топить буду сам, и к стиралке ходить. Помогло бы.

— Поможет, если Дин не выйдет наружу сам, — Люк задумчиво осматривал результаты переделки. — Обычно феи в этом специалисты.

— Об этом мы тоже подумаем. Адам готов помогать, и это очень хорошо! — улыбнулся мистер МакКеллен.

— Слушайте, я вот не пойму, Адам — он колдун или кто вообще? Все о вас знает, заговоренные поделки мастерит, и вы его умения цените, — вклинился Дин, голова у которого давно шла кругом.

— Адам — хороший человек. Их клан очень старый, они знают куда больше остальных людей. Но я не могу раскрывать их секреты, Дин, — мистер МакКеллен мягко улыбнулся. — Попробуй расспросить его самого.

— Он говорит то же самое, — вздохнул Дин. — Ладно, это не так важно. Как я понял, мне нельзя будет покидать дом? А когда?

— Ночами в любом случае, а в дни силы и в другое время. Не волнуйся, мы все время будем рядом, обо всем тебе расскажем!

— Я точно буду, — прошептал Эйдан, обнимая его за плечи. — Никому не отдам!

В начале марта, когда трава уже пошла в рост, вокруг дома Дина появились камни. Белые, рыжие и черные, они образовывали концентрические круги, расходившиеся по всему склону. Дин не заметил, кто и когда успел выложить их. Он начинал чувствовать себя как в осаде, напряжение копилось где-то внутри и требовало выхода. Слишком много тайн было для него одного, а количество понятных и привычных вещей стремительно убывало. Хотелось обрести уверенность хоть в чем-то, и Дин старался работать больше, а думать меньше, погружаясь в мир своих фотографий днем, и в объятия Эйдана ночью.

Однажды вечером они общались с Бреттом по скайпу.

— Эгей, братишка! Ты выглядишь уставшим!

Дин скривился, неловко почесав плечо. Сегодня он полдня ползал у скал, где гнездились чайки, укрываясь от их бомбежек и пытаясь при этом снять что-то пристойное. Теперь у него болели колени, локти, живот и поясница.

— С местным ландшафтом впору вообще инвалидом стать! Я никогда не был фанатом съемок дикой природы, но чего не сделаешь ради хороших кадров, — вздохнул он.