Прибытие. Первый контакт

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. О том, как просто все переворачивается с ног на голову

На этот раз мы действительно поехали ко мне домой. Пусть дорога и прошла в полном молчании, я почувствовала, что на душе становится спокойнее. Не знаю, то ли слова Преображенского так подействовали, то ли я с неизбежностью смирилась, но факт того, что встреча с лейнианской камерой все же предстоит, я наконец — то осознала и приняла. Получилось даже подремать немного. Гроза прекратилась к тому времени, как Саш остановил машину, так что выходила я пусть и на мокрый асфальт, зато сверху, за исключением крон деревьев, уже ничего не капало. Преображенский не сдвинулся с места, мне пришлось даже наклониться и заглянуть в салон:

— А ты не пойдешь?

— Ты решила взять кровать вместо игрушки? — вспомнив разговор перед самым отъездом, полюбопытствовал Преображенский с таким видом, будто я рассказывала ему самую страшную тайну Вселенной. — Хотя, если задуматься… — он допустил эффектную паузу.

— Над чем именно? — подозрительно зыркнула на него я.

— Ты говорила, что в грозу не можешь заснуть без своего любимого плюшевого мишки, — напомнил кадровик. — Потом побывала в моих руках…и до конца дороги, пока грохотало снаружи, спокойно проспала. Вывод напрашивается сам собой…

Говорил он это с такой непосредственностью и азартом, совершенно не издеваясь и выкладывая информацию с абсолютно серьезным лицом, что я не выдержала — расхохоталась, перевернувшись и опираясь спиной на закрытую заднюю дверь автомобиля, правда, очень скоро пришлось все же сползти по ней вниз. Смех настолько разобрал меня, что из глаз полились слезы, и я схватилась за живот, так что подошедший Преображенский с недоумением разглядывал меня, не зная, то ли переживать о моем моральном состоянии, то ли просто дождаться окончания приступа. Все же пришельцы были роботами: пусть логика и казалась их коньком, порой она играла с ними слишком жестокие шутки.

— Лей, с тобой все в порядке? — наконец спросил Преображенский, и я, вытирая выступившие слезы, кивнула.

— Кофе будешь, медвежонок?

Кажется, я нащупала его слабое место: глаза Преображенского с предвкушением блеснули. Сразу вспомнились залежи из пакетиков с гранулами и зернами с его полок на кухне. Неужели невозмутимый Александр Вячеславович, прибыв на Землю, сумел обзавестись неискоренимой вредной привычкой? Неужели…на его родной планете с маленькими радостями для души была напряженка? Как — то слишком уж ущербными, в таком случае, выглядели инопланетяне. Как же тогда они смогли достигнуть небывалых успехов по сравнению с нами?

— Буду.

В его коротком ответе заключалось столько подтекста, что я моментально прекратила любые попытки успокоить смех: он прекратился сам собой. Преображенский действительно сумел обзавестись у нас привязанностями, о которых другим его соплеменникам знать было нежелательно. Опять часть личного пространства? Да еще и та, которой он со мной делился? Что за странный инопланетянин мне попался?!

— Тогда пойдем.

Я постаралась принять вертикальное положение как раз тогда, когда он предупредительно вытянул вперед руки и схватил меня за локти. Рывком поднявшись, я не удержала равновесия и полетела прямо на Саша. Как и всегда, меня предусмотрительно поддержали за спину, и, чтобы сгладить неловкость момента, которую, главным образом, ощутила я от сближения с кадровиком, пришлось брякнуть:

— Да, мишка из тебя и правда неплохой. Жаль, в рекреационную камеру с собой не взять.

Преображенский не ответил ничего, только моргнул неожиданно и выпустил меня из объятий. Мне показалось, что определенный эффект мои слова все же возымели, и Саш на самом деле был не таким бесчувственным, как, например, тот же Диорн или Артур. Может, и правда имена накладывали на личность некоторый отпечаток?

— А как переводится имя Артур? — невпопад спросила я. Хаотичность женского мышления, похоже, даже для такого прожженного ума, как у Суперменыча, стала неожиданностью.

— «Могучий медведь», кажется, — подумав, отозвался Саш, и я улыбнулась снова. — Что, Лей?

— Слишком много медведей на мою голову, — коротко пояснила я. — Пойдем, покажу тебе мою берлогу.

Кажется, он впервые оценил шутку. По крайней мере, почти незаметно приподнятые уголки губ я постаралась запомнить: такой реакции мне раньше не демонстрировали. Это действительно было проявлением эмоций, ну, или просто подсказкой моей усеченной инопланетной интуиции. Я усмехнулась собственным мыслям, обошла Преображенского и отправилась с места стоянки по тротуару к своему подъезду, пока кадровик проверял сигнализацию и догонял.

— Не хоромы, как у тебя, но жить вполне можно, — бросила я, скидывая ботинки в прихожей и отправляясь в ванную. Вымыв руки и особо не заботясь о благополучии гостя — не маленький, сам разберется, что, где и как — я прошествовала на кухню и поставила чайник.