Причеши меня. Твой текст. Редактура художественной прозы: от стиля до сюжета

• Выдавать матчасть на каждый чих. Это интересный и спорный пункт, потому что все мы уже поняли: матчасть необходима. Исторические детали, профессиональная рутина, медицинские нюансы — то, что создает атмосферу и погружает нас в быт, работу или увлечения героев. Я обожаю истории, из которых могу ненавязчиво узнать о политике Мехмеда Фатиха, породах хомяков или рецепте картофельного пирога! Но меня страшно бесит, когда автор считает нужным разжевать каждую деталь, впихнув посреди эпического поединка три абзаца об устройстве дробовика и разрушив динамику, о которой мы с вами говорили в предыдущем разделе: «Вот чего ты умничаешь?» Матчасть необходима, но, как и все элементы текста, она должна быть обусловлена сюжетом. Иначе говоря, если ваш персонаж — уже профессиональный мореплаватель, сыпать направо-налево корабельными терминами, называя каждую мачту, вовсе не обязательно. Для него это рутина, которую он не будет раз за разом прокручивать в мыслях. А вот рассказывая историю становления юнги, не скупитесь на такие детали! Младших редакторов, опять же, приводят в щенячий восторг слова «астериски» и «нахзац», но проходит год, два, три, редактор оперяется и становится ведущим… и вот уже к нему (в большинстве случаев) возвращаются простые человеческие «звездочки» или даже банальные «отбивки», а «нахзац» сливается с «форзацем» в унификационном экстазе. Ну, мы ведь и там и там размещаем либо дивный узорчик, либо карту книжной локации, либо еще что-то красивое-атмосферное. Так и рождаются фразы в рабочих письмах: «Маш, что ставим на форзацы?»

• Иметь жесткую привязку к целевой аудитории. Например, покупая мультяшно оформленную книжку, мы часто подсознательно ждем детскую историю, чтобы расслабиться, умилиться, почувствовать уют и безопасность. А автор раз — и вплетает в нее тему, над которой стоит подумать и взрослым. И имеет на это полное право. В рамках законодательства, конечно же.

Таких пунктов много. Всем не угодишь. Но право делать замечания и быть недовольными — такое же естественное наше право, как и не читать. Берегите ягодицы, свои и чужие. И нервные клетки, конечно же! Ну а о последнем моменте, который тоже стоит учитывать, воспринимая и делая замечания, мы поговорим в следующей — финальной, между прочим, — главе.

Книги-триггеры: почему еще нам могут не нравиться истории

Одна из моих любимых тем в книжном мире — осознанное чтение. Проще говоря, это когда мы не только испытываем от истории эмоции, но и прорабатываем их. «Мне уютно» — а почему? «Здесь я не верю» — но почему? «Этого героя я бы обнял, а этого — убил бы» — и снова в чем причина? «Меня затянуло, не могу остановиться, хотя надо варить суп» — что на меня повлияло?

Суть в том, что на все эти вопросы совершенно не обязательно найдутся технические ответы вроде: «Персонаж не проработан» или «Персонаж очень объемный», «Атмо-сфера полна виртуозных деталей», «В фактах есть ошибки» и «Сюжет грамотно выстроен». Очень возможно, что ответ не в книге, а в нас (больше скажу, нередко так и есть). Один из моих любимых, многообещающих, многогранных вопросов этого спектра: «Почему мне не нравится? И точно ли дело в “не нравится”?»

Это бывает удивительно часто: история в целом нам симпатична, но определенные темы, линии или персонажи вызывают чуть ли не физический дискомфорт и желание либо бросить текст, либо спорить с автором до хрипоты, либо выпить валерьянки. О таком рассказывали мне и собственные читатели, что я принимала спокойно. Это даже нельзя назвать претензиями, тем более придирками (при условии, конечно, что из-за субъективного дискомфорта книге не ставится двойка на «Лайвлибе»). Просто лишнее напоминание: чтение на самом деле диалог не только с героями из другого мира или автором, но и с самим собой. Читая, мы лучше понимаем себя и, мне кажется, свои страхи и больные места, неотрефлексированный опыт и нереализованные, а потому очень колючие желания лучше знать.

В моих книгах, почти в каждой, есть какая-то забористая дрянь, которая триггерит людей массово. Например, засилье «плохих» полицейских, при ближайшем рассмотрении оказывающихся не такими и плохими, но страшно раздражающих своей неидеальностью. Или какой-то персонаж прощает того, кого категорически нельзя прощать. Или все героически умирают, но до самого конца зло все равно не побеждено. Или из двух героинь-сестер одну все боготворят вопреки ошибкам, потому что она харизматична и энергична, а в другой, хотя она добрая и светлая, видят тряпку и всячески дают это понять. К концу, разумеется, все неизменно оказывается далеко не так однозначно и у всего есть цена в виде чужих жизней, про-игранных сражений и даже судов Линча… но все же. В любительском литературоведении у подобных сюжетных решений даже есть свое обозначение — серая мораль. Впрочем, серостью дело не ограничивается, цеплять могут в равной степени абсолютно черные и абсолютно белые решения.