Причина причин (СИ)

— Господства хочешь? Над кем? Ужель ты думаешь, что эльфы подчинятся? Или, быть может, поклонятся люди? Тебе придётся всех их уничтожить! И трон твой будет не стоять, но плавать! Покачиваться на волнах кровавых! И свои крепости воздвигнешь на костях, среди которых будут и мои!!!

Трандуил замолк, переводя дыхание. Майрон по-прежнему молчал, глядя на эльфа бездонными глазами. Он ждал, покуда ярость Трандуила иссякнет, выплеснется со словами. Он понимал, что эльфу больно. Ничуть не меньше, чем ему…

Тот вновь заговорил, теперь устало:

— Ужель ты думаешь, что я не встану против всех тёмных тварей, что ты лелеял для войны? Ты, правда, верил, что я приму твои деяния? Спокойно буду наблюдать, как гибнут те, кто защищает святое право на свободу? Ты думал, что за твоё тепло в моей постели я брошу свой народ на гибель?

Майрон дёрнулся от этих слов, глаза его заполыхали. Трандуил заметил это и едко продолжал:

— Давай! Яви себя такого, какой ты есть! Не стоит больше притворяться и сдерживать свою природу! Покровы сброшены! ГОРТХАУР!

Майрон задрожал всем телом. Он знал, что эльф намеренно так говорит, чтоб разозлить его, но это имя полоснуло ножом по сердцу. Не столько имя, сколько голос, что снова зазвучал, вонзаясь в раны:

— Гортхаур. Ты ничему не учишься… Гортхаур! Тебя уже повергли… дважды!.. Повергнут тебя вновь… Гортхаур!!!

Майрон метнулся к эльфу, толкнул его к стене и, сжав в объятьях, впился в губы. Тот укусил его. Почувствовав вкус крови, Майрон отпрянул, но рук не расцепил. Король вложил всю ненависть в свой взгляд и процедил кровавыми губами:

— Гортхаур…

Майрон взревел подобно зверю и вновь приник к устам, что ядовито ранили. Эльф снова укусил, но Майрон был готов терпеть его укусы, лишь бы не слышать имя, слетающее с его губ.

Король рванулся из цепких рук, но тщетно. Рыча и извиваясь, он беспрестанно повторял «Гортхаур». Майрон скрипел зубами, стараясь удержать, не причиняя боли. Но Трандуил хотел, чтобы любимый сделал больно, а лучше — попросту убил, чтоб боль исчезла. Он обессиленно затих, закрыв глаза. Не разжимая рук, Майрон зашептал, уткнувшись в шею эльфа:

— Ты прав во всём. Ты негодуешь. И дразнишься, намеренно произнося то имя, что мне ненавистно. Я знаю, знаю, мой бесценный, какая боль тебя терзает…

Дыхание Майрона прерывалось от волнения, но он продолжал шептать:

— Ты знаешь много, но не всё. Не всё… поверь мне! — последние слова прозвучали, как рыдание, и Трандуил открыл глаза. Взглянув на Майрона, он пожалел об этом: тот был само страдание. Боль с новой силой захлестнула, заставив вырываться вновь.

Майрон вдруг ослабил хватку и рухнул на колени, закрыв лицо руками. Король не ожидал такого и потрясённо смотрел на сникшую фигуру того, кто был почти всесилен. Боль сделала жестоким Трандуила, и он, как плетью, стал хлёстко бить словами:

— Того, что знаю я, довольно для того, чтоб сделать вывод: передо мной коварный обольститель, лживый приспешник Моргота. Тот, кто обманом втирается в доверие и предает его. Мне до скончания света не отмыться от позора твоей любви!

Майрон вскочил, взметнувшись тёмным вихрем. Он был страшен. Гнев разбудил в нём исполина, и Саурон предстал пред эльфом. Огромный, тёмный, с горящим взором, он навис над Трандуилом. Лицо чужое, грозное склонилось к королю, а голос, ужасающий своим спокойствием, проговорил:

— Отмыться, говоришь? Испачкался ты? Моя любовь позорна?

Звенящий гневом голос майа вызвал у эльфа дрожь, только безумец не устрашился бы. Владыка эльфов безумцем не был. Страх ледяной рукой сдавил израненное сердце, сминая боль.

И Трандуил, закрыв глаза, вздохнув, проговорил:

— Убей меня, Гортхаур, здесь и сейчас. Прошу.

Ответом стала тишина. Король открыл глаза и замер: пред ним был Майрон, прежний, он печально улыбался и ласково смотрел.

— Мой король, как бы ты ни дразнил меня, как бы ни оскорблял, я никогда не причиню тебе вреда. И выслушать меня тебе придётся.

Трандуил проговорил устало:

— Я слушаю.

Майрон прошелся по комнате, обдумывая, как начать. Остановившись перед Трандуилом, он начал говорить:

— С начала сотворения мира я много ощутил и понял. Но никогда не понимал любви. Я презирал любовь, считал её уделом слабых и неразумных… Но, лишь познав её, я понял, что такое счастье… Лишь обретя тебя, я понял счастье, Трандуил. И для меня нет ничего ценнее твоей любви. Ты слушаешь меня с серьёзным видом. Ты знаешь, это — правда…

Майрон снова прошёлся по комнате и продолжил:

— Но цепь событий мне не разорвать. Когда-то я создал ловушку, в которую попал теперь. И я отдал бы многое… О! Ты не представляешь, как много я отдал бы, чтоб повернуть вспять всё, что привело меня в ловушку… Но… если посмотреть иначе… если б не она, я б никогда тебя не встретил и не обрёл свою любовь…

— Ты б полюбил кого-нибудь другого… — спокойно молвил Трандуил.

— Ты сам-то веришь в это, мой бесценный? — голос Майрона был снова ласков. Король прекрасно знал, что майа прав.

— Что за ловушка?

Взгляд Майрона стал жёстким, а голос — тихим, как будто было больно говорить. Он начал: