Причина

Нам всем было очень больно, и мы скорбели с ними.

Рич посвятил всю свою жизнь Flyleaf. Он ушёл со своей высоко оплачиваемой работы — ради которой он учился в колледже — где он сидел в офисе. Он знал, что чего-то не хватало, как знают много других людей, которые боятся взять зовущие их высоты. Но Рич знал, как прожить свою жизнь полностью: верой.

Вера подразумевает риск. Рич пошёл на риск, сел в фургон Форд Club Wagon 1988 года выпуска с пятью другими ребятами и их инструментами, и отправился в тур по стране без каких-либо гарантий. Он верил в нас. И больше чем в нас он верил во влияние и в то, как мы можем изменить мир. Это было 10 лет назад. Более миллиона альбомов продано, много мировых туров и тысячи писем от фанатов, рассказывающих о том, как Flyleaf спас их жизни.

Значит, Рич сделал правильный выбор. Может быть, вера Рича нас так возвысила. Он точно был человеком креатива, мира, смеха, перспектив, которые были нам так необходимы в эти годы.

Однажды у нас была возможность поехать в Афганистан и сыграть для солдат. Рич рассказал мне, что его мама боится отпускать его в зону боевых действий. Он сказал: «Мам, всё, что я могу делать в этой жизни, это идти и делать то, что Бог хочет, чтобы я делал». Он чувствовал, что Бог хочет, чтобы он поехал. «Если мне суждено умереть в Афганистане», сказал он своей матери, «что ж, по крайней мере, я буду знать, что Афганистан это то место, где Бог хочет, чтобы я умер».

Я думаю о том, что он сказал, почти каждый день. Так много мужчин и женщин, служащих там, оставили свои семьи и несут тяжёлый эмоциональный груз, рискуя своими жизнями и скучая по своим родным. Для нас было честью играть для них и служить им так. Мы провели там неделю, переезжая от базы к базе.

Однажды нам сказали, что база, которую мы посещали за день до этого, была атакована, и несколько человек погибло. Я плакала, гадая: сказала ли я то, что Бог хотел, чтобы я сказала — сказала ли я то, что должна была сказать. Той ночью мы были сильно истощены из-за недосыпа и плохих условий. Но было два солдата, которые разговаривали с Ричем о Боге. Когда я ложилась спать, Рич и те солдаты всё ещё сидели в кузове грузовика и разговаривали.

На следующее утро я проснулась на рассвете. Когда я вышла из кабины, Рич был всё ещё там с теми парнями, встречая рассвет и разговаривая о Боге.

«Ты никогда не знаешь, будет ли этот день твоим последним или их последним Memento Mori, правильно?», сказал он мне, когда я ругалась, что он не спал ночью. Его применение нашего послания было трогательным. Он следовал ему в жизни и бросал мне вызов, показывая свою любовь к другим. Он показал это и на нашем последнем шоу. Все нервничали и жаловались. Рич поддерживал всех, не давая унывать и заставляя смотреть на всё с лучшей стороны.

Рич объединял Flyleaf, поэтому в тот вечер готовиться играть без него было слишком. Всё было в хаосе.

Мы не знали, что делать. Это шоу не должно было быть похожим на другие, потому что Рич всегда был тем, благодаря кому происходило шоу. Это чувствовалось как никогда раньше, нам не хватало его, когда мы шли в трейлер, устанавливали оборудование, настраивали все механизмы, и особенно сейчас, мой голос, такой непредсказуемый, изменился. Нам всем нужен был он, что бы сделать всё правильно. Это было болезненно очевидно. Мы все скорбели об этом и обо всём остальном весь день.

Я стояла за кулисами, и крик толпы заполнял комнату. Время пришло.

Джеймс, Пэт и Джаред поднялись на сцену. Мой желудок свело, я выглядела, как куча помятого тряпья. Самир стоял за мной. Он взял меня за руку, когда я поднималась. Я начала рыдать.

«Я не могу сделать этого. Я не могу сделать этого. Я не могу. Не могу. Не могу».

Самир обнял меня и начал плакать со мной. Его плач был глубокий и громкий. В тот момент мы позволили себе расклеится ещё больше чем раньше.

«Я люблю тебя, Самир», сказала я сквозь слёзы.

«Я люблю тебя тоже», ответил он.

«Мне жаль, что я не уважала тебя так, как должна была. Мне кажется, что я никого не уважала так, как должна была, особенно Рича», сказала я, плача, «Я не знаю, как сделать это без него».

Мы просто обнимали друг друга. Он сжал меня так сильно. Так обнимаются, когда прощаются навсегда. Это было наше послание, не так ли? Memento Mori. Люби так, будто это последний день. Не воплотило ли всё это наше послание в реальную жизнь? Не переживали мы memento mori, когда скорбели по нашему брату Ричу, и когда мы извинялись перед друг другом и признавались каждому в любви? Что ещё мы могли сделать?

«Я люблю тебя, Лейси», сказал Самир ещё раз.

«Я люблю тебя тоже», повторила я, «Спасибо, Самир».

Всё во мне говорило это. Я была так благодарна своему брату в тот момент. Мне нужно было обнять кого-то и быть обнятой кем-то, кто был частью семьи Flyleaf — кто понимал, почему кажется неправильным делать шоу без Рича.

Спасибо за тот момент, Самир. Я никогда не забуду его.

Мы разошлись, вытирая слёзы, надели наушники и поднялись на сцену.

Превращаясь в листья