Причуды многоликого эроса

Стадии развития либидо (оральная, анальная, генитальная, переходная, фаллическая) оказываются повторением на индивидуальном уровне далекой предыстории родовой жизни человечества. Оральная стадия, например, сравнивается Фрейдом с каннибализмом. Эдипов комплекс, переживаемый в возрасте 3—5 лет, соответствует переходу от естественного состояния к общественному. Этот переход отложился в бессознательном и передается из поколения в поколения по наследству. Поэтому все люди, в каком бы обществе они ни жили, каким бы ни было их семейное окружение, проходят стадию Эдипова комплекса в детском возрасте. Это результат действия биологического механизма наследственности.

Переход к общественному состоянию происходил следующим образом: однажды объединившиеся сыновья убили и съели вождя, под властью которого они находились. Но стать наследником не мог ни один из них, они стояли на пути друг у друга. Так как убитый был для них образцом для подражания, то после смерти наступило раскаяние. Двойственное чувство любви-ненависти, любви-страха переносится на тотемное животное, память об отцеубийстве вытесняется в бессознательное.

На стадии Эдипова комплекса дети меняют свое отношение к животным, которых они ранее любили и которых вдруг начинают бояться без каких-либо видимых причин. Фрейд объяснял страх ребенка его взаимоотношениями с собственным отцом. Отношение ребенка к отцу двойственно: он любит его, видит в нем свой идеал, но в то же самое время испытывает страх перед ним, ревность, соперничество, ненависть.

О развитии детского невроза и его особенностей свидетельствует следующий случай.

Некий мальчик дошкольного по нашим меркам возраста, как это бывает в мелкобуржуазных семьях, в первые годы жизни разделявший спальную комнату с родителями, неоднократно имел возможность в возрасте едва начавшейся речевой способности наблюдать сцены интимной близости между родителями, многое видеть и слышать.

По этой самой причине в его сформировавшемся позднее неврозе нарушение сна стало самым ранним и устойчивым симптомом. Он стал очень чутким к ночным шумам и, однажды разбуженный, не мог уже снова заснуть. Это нарушение сна было подлинным компромиссным симптомом: выражением его защиты от ночных восприятий и, с другой стороны, попыткой восстановить бодрствующее состояние, в котором он мог бы снова украдкой иметь те впечатления.

Потом ребенок начал возбуждать рукой свой маленький орган сладострастия и предпринимать разнообразные эротические покушения на мать, играя роль отца. Затем он получает от матери запрет прикасаться к своему телу и угрозу, что она все расскажет отцу, и тот в наказание отберет у него греховную часть его тела. Это возымело сильное травматическое воздействие на мальчика.

Вместо подражания отцу, он стал бояться его и провоцировал его нехорошим поведением на телесные наказания, имевшие для него эротическое значение. Все больше мальчик стал привязываться к матери, словно ни минуты не мог обойтись без ее любви, в которой видел защиту против грозящей со стороны отца опасности лишиться важного органа тела. В такой модификации Эдипова комплекса провел он период латентного развития своей личности.

Следующий этап развития был таковым: страх наказания за свои влечения разрушает Эдипов комплекс у мальчика, он вытесняется в бессознательное, а затем проецируется на животное, символически замещающее отца.

ВЕЛИКИЕ ОБ ЭРОСЕ

Любовь, как огонь, – без пищи гаснет.

М. Лермонтов

Здесь прослеживается связь с тотемистической религией, запрещающей убивать и поедать тотемное животное, считающееся родоначальником и духом-защитником, который ставился на место убитого отца. Но в определенное время именно животное, которому поклоняются и считают предком людей, приносят в жертву, причем во время такого празднества отменяются все запреты на кровосмесительные связи. Но затем животное оплакивается, запреты восстанавливаются, а тотем снова вызывает страх. Для клана тотемное животное является символом отца (вернее, далекого предка, праотца). За тотемизмом стоит драма Эдипа, убившего собственного отца и женившегося на матери.

Влечение сына к матери многими психоаналитиками объясняется беспомощностью человека, испытывающего потребность в защите. Беспомощность ребенка имеет продолжение в беспомощности взрослого. Либидо (влечение, желание, страсть, стремление) идет путями «нарциссической» потребности и привязывается к объектам, обеспечивающим ее удовлетворение. Так, мать, утоляющая голод ребенка, становится первым объектом его любви и, конечно, первым заслоном против грозящих из внешнего мира опасностей, первым убежищем от проявлений страха.