Причуды непутевой Артефактницы

— Дело в нас, точнее в том, что сила нашей магии медленно восстанавливает баланс сил. На одного психа, решившего обратить реку в отравленное болото, приходится два, а то и три, таких же чокнутых индивида, которые заботятся об этой реке. Это законы природы. Равновесие сил нашего мира. Темные и Светлые всегда буду рядом, хотя и будут уничтожать друг друга. Артефактники стоят над этим делением. Они легко направляют свою силу, как на восстановление, так и на разрушение. Но часть магии, нашей индивидуальной силы при создании любого артефакта всегда выбрасывается в пространство мира. И во время последующего использования артефакта также. Мой отец когда-то привел красивую метафору, чтобы легко и просто раскрыть замысел творцов: «Представь, что все-все вокруг — большое полотно, а магия твоего Дэса что-то вроде заплаты. Она латает дыры в полотне, когда это нужно. Но при этом ты сам — штопальная игла. Ты можешь, как залатать дыру, как и проделать новую, а если когда-нибудь полотно станет совсем тонким и дряхлым, то игла может и порвать его, а не восстановить…» Понимаешь, о чем я?

Я кивнула. Я хорошо понимала, о чем он, потому что не раз чувствовала магию почвы под ногами, магию воздуха и легко могла понять, как моя сила впитывается в энергию мира.

— Нас сотворили для того, чтобы мы не дали полотну стать ветхим, — с какой-то безысходностью произнес Элвин. — А теперь представь, что в мире больше нет силы, способной залатать прорехи, нет «штопальных игл».

Я начала догадываться, куда он клонит.

— Артефактников всегда убивали и использовали, с самого начала времен. Эпохи и цивилизации сменяют друг друга, рождаются новые расы, новые пространства и виды магии, но это остается неизменным. Примерно раз в тысячу лет какая-нибудь ветвь рода сильных магов попадает в поле внимания Богов, и тогда рождается новый род артефактников. Приток новой магии не позволяет нам выродиться как расе. Но…

И я догадалась, на что намекает Синий Дракон. Еще пять тысяч лет назад, когда Империи Кирана еще не существовало, а на материке было множество более мелких государств, на Аарде насчитывалось двадцать семь родов артефактников. А сейчас осталось только тринадцать, если не брать в расчет нас с дедом, как самый маленький род, то двенадцать. Не странно ли, если учесть, что средняя продолжительность жизни артефактника четыре сотни лет, а приличное число представителей расы легко проживают больше тысячи лет?

— Если взять наш род, то только четыре последние ветви погибли за последние три сотни лет, — подтвердил мои подозрения дед. — У меня был брат, но вся его ветвь погибла. Я дал начало трем новым ветвям рода, заключив три брака с разными родами. От всех трех у меня были дети. И у них были дети. Но все три новые ветви погибли.

Я вздрогнула от его голоса. Элвин говорил о гибели своих жен и восьми детей, как о чем-то обыденном. Хотя я знала, как больно ему было. Я помнила его глаза каждый раз, когда он видел портреты своих жен и детей. Всех их он любил, и все они погибли. На глаза навернулись слезы. Я не хотела даже представлять, каково моему дедушке жить, когда за плечами столько горя. И только, когда он потянулся к бутылке с вином, поняла, что он сказал.

«Три новые ветви погибли», — пронеслось эхом в голове, как бы в подтверждение.

Но ведь я его внучка от третьего брака. Моя бабушка прожила мало даже по меркам магов. Всего сто восемьдесят четыре года. На нее напали, когда она возвращалась из земель эльфов, и она ценой своей жизни спасла моих папу и тетю. Они были слишком маленькими, чтобы хоть что-то запомнить, поэтому убийц так и не нашли. Моя тетя по неизвестным причинам отказалась выходить замуж. Мой папа выбрал последнюю представительницу слабейшего из родов на тот момент. Дед долго не принимал ее, уговаривал отца передумать, но папа оказался настырным и настоял. В конечном итоге и тетя, и папа, и мама погибли в один день. Подарить жизнь мои родители успели только одному ребенку, так что с моей ветвью все было ясно. Только я ведь еще жива, нельзя сказать, что третья ветвь рода оборвалась.

Я последняя из третьей молодой ветви рода Ратри. Но слова сказаны, и оговорку моего деда нельзя неправильно понять. Он сам уже считал меня мертвой. У себя в голове он уже все решил. Похоже, для него меня уже нет. Осознание этого вызвало во мне странные эмоции, в которых я не могла легко разобраться.