Приданое для Анжелики

Первым результатом продажи акций компании Тарту стало то, что Адриана пригласили в один из самых закрытых клубов Парижа. Он поинтересовался размерами членских взносов и присвистнул. Ни проесть, ни пропить, ни даже прогулять такую сумму лично молодой человек был не в состоянии. Но пришла пора вступать. Сплетни нужного уровня он мог услышать лишь в таких сообществах, закрытых для простых парижских спекулянтов.

Между тем Франция менялась на глазах. Армия уверенно занимала земли Голландии. Стал французским старинный город Брюгге. Наконец-то был решен вопрос с княжествами Эно и Сальма. Была объявлена война Испании, чтобы занять вторую половину острова Гаити.

Война снабжала сама себя. Захват, аннексия всех ресурсов, призыв и очередной рывок к новым границам Франции.

Адриан вовсе не был сторонником войны. Ему, холостяку, самому угрожал призыв. Но он был искренне восхищен силой и красотой финансовой машины, скрывающейся под броским названием «революция».

— Кстати, а кто истинный владелец наших военных ресурсов? — однажды за карточной игрой поинтересовался он у новых одноклубников. — Всех вместе?.. Сами знаете, бесхозных богатств не бывает.

Наступила тишина. Она длилась до тех пор, пока это не стало неприличным.

— Знаете, Адриан, — наконец-то подал голос один из самых уважаемых завсегдатаев, — когда я рекомендовал вас правлению клуба, то думал, что вы взрослее.

Это был правильный ответ. Не «умнее», а именно «взрослее».

Адриан заткнулся и вдруг подумал, что нельзя относиться к угрозе призыва так беспечно. Хотя что он мог сделать? Даже стремительная женитьба угрозы не снимала. Чтобы стать отцом, требовалось время, а призыв уже набирал силу.

— Я ведь к чему спросил. — Адриан пожал плечами. — Сами знаете, тот, кто взял пятьдесят один процент акций, начинает давить всех остальных. Это закон.

Старшие одноклубники скорбно переглянулись, и Адриан понял, что напрасно задел этот вопрос. Все они прекрасно понимали, сколь призрачно их будущее. Ровно в тот момент, когда суммарные ресурсы невидимого директората «бешеных» перевалят за половину, правила игры поменяются.

Уже сейчас она велась чрезвычайно жестко. Едва до Парижа дошли известия, что Вандею, Бретань и Нормандию, не желающих оплачивать войну с Европой, охватили мятежи, конвент большинством голосов попросту запретил ввоз английских товаров! Это означало, что уже через месяц-другой берега Франции будут патрулировать сотни кораблей. Их капитаны купят каперские свидетельства и получат право конфискации всего английского. Три мятежные провинции всегда кормились торговлей с Англией. Им не избежать финансовой смерти.

Власти все жестче брали в тиски и законопослушных французов. По Парижу прокатилась волна погромов с требованием твердых цен. Их организовали «бешеные». Они же, просто чуть более умеренные, тут же поставили вопрос о правопорядке.

В результате было принято решение обязать каждого француза при любой поездке в 24 часа становиться на контроль у местного офицера с указанием имени, возраста, адреса и профессии. Но офицеров ставили коммуны, в которых заправляли якобинцы. Все чаще в воздухе повисал вопрос: а якобинцами-то кто правит?

Организованный характер этих двух событий был настолько очевиден, что, пожалуй, не было газеты, не обвинившей «бешеных» в намеренной провокации. Результатом стала мощная народная кампания против «клики убийц свободы». Несколько редакций были разгромлены до основания. Новая власть, пока еще не назвавшая своего истинного имени, показывала зубы. Видит бог, это убеждало.

Тем временем вступил в силу декрет от 4 марта. Конвент объявлял недействительными все торговые договоры со странами, с которыми Франция находилась в состоянии войны. Выходило так, что Ганновер, Дармштадт, Гессен-Кассель, Сардиния, Испания, Неаполь, Австрия, Пруссия, Баден, Португалия разом стали недоступны для французской торговли. Линия фронта шла по всей границе страны.

Адриан, только что весьма неплохо заработавший, был в смущении. С такими деньгами сам бог велел выходить на внешние рынки, но куда?! Внутри Франции была лишь одна сфера, где еще можно поучаствовать в крупной коммерции: фабрики бывшего генерального откупа — водочные, табачные, сахарные и, конечно же, пороховые. Пора было съездить к Лавуазье.

Честно говоря, Мария-Анна завидовала мужу. Он успокоился, едва в конвенте был поднят вопрос о создании специальной комиссии для расследования преступлений генеральных откупщиков, совершенных ими за последние полсотни с лишним лет.

— Все! — Он с облегчением выдохнул и с детской улыбкой зашвырнул газету за шкаф. — Нас приговорили. Теперь я могу просто работать.