Приданое для Анжелики

Ясным было и то, что Адриан Матье свою невесту в Нанте не нашел. В минувшие сутки он действовал на свой страх и риск, без ясного представления о том, во что ввязался.

А потом прибыл Охотник, и Аббат внимательно выслушал каждое его слово.

Проведенное расследование показало, что Анжелика Беро осталась во Франции. Это несмотря на то, что она оплатила каюту до Мартиники. Охотник пришел к выводу, что Адриан Матье и его невеста так и не встретились. Он не был уверен в том, что их свидание когда-нибудь состоится. Девушка так хотела избавиться от вынужденной свадьбы с Адрианом, что проявила нешуточное упорство.

Но главное состояло в другом. Охотник наконец-то вычислил, как именно Амбруаз Матье спрятал ценные бумаги.

— Они сброшюрованы под обложкой Библии, — уверенно заявил он. — Именно ее мог вручить отец Жан дочери Амбруаза, когда озвучивал его последнюю волю.

— А почему ты сразу этого не предположил? — поинтересовался Аббат.

— О Библии не говорилось в последней воле. — Охотник покачал головой. — Амбруаз приказал дочери чтить Писание — и все. Этого томика вообще никто не запомнил.

Аббат сокрушенно вздохнул. Такие простые вещи вычислить труднее всего. Библия просто не вошла в опись, а потому работники инквизиции, привыкшие верить бумаге, а не памяти, так о нем и не вспомнили.

— И в Нанте этот томик был с ней?

— Да, — кивнул Охотник. — Она с ним не расставалась ни в конторе мсье Тарту, ни в банке, ни в порту.

Аббат поинтересовался версиями о возможном передвижении Анжелики, но все они были весьма шаткими. Девушка могла приехать в Париж, чтобы как-то поквитаться за унижение, перенесенное в салоне мадам Ролан. Нельзя исключать, что она отправилась в Рим или Мадрид, чтобы начать борьбу за посмертную реабилитацию отца. Но Анжелика могла ограничиться и простой письменной жалобой. Она была слишком уж молода, чтобы уверенно говорить о том, чего ей действительно хочется. Похоже, девчонка и сама этого еще не знала.

— Хорошо, иди работай, — сказал Аббат Охотнику. — Тебя известят, как только о ней что-то появится.

Ребенку попала в руки сабля, наточенная как бритва, совершенно не детский и абсолютно беспощадный предмет. Хорошо, если мадемуазель Беро хватит осторожности не вытаскивать его из ножен еще раз.

Ну а поимка девушки была вопросом времени. Она просто не сумеет не сорить этими деньгами. Золото в нынешней нищей Франции будет все время оставлять след, ясный и хорошо читаемый.

Анжелику спасла новая карета, предоставленная банком. Охотник отнесся к делу серьезней Адриана Матье, а потому знал все приметы экипажа, на котором она выехала в Нант. Но ее карета была уже иной, и они миновали друг друга на расстоянии вытянутой руки.

Повезло ей и в Париже. Офицер, продолжающий розыскные действия, прекрасно знал, что она сейчас в Нанте, а ее самый очевидный контакт — Луиза. Поэтому он отправил самых лучших агентов на рынок, а пост у дома Лавуазье доверил новичку, просто чтобы тот мог поучиться без риска упустить нечто важное. Тот, разумеется, все прозевал. Он не оценил ни того факта, что оси у кареты необычные, усиленные, ни даже того, что она залеплена февральской грязью по самую крышу.

Так что у Анжелики было достаточно времени. Она успела разбудить весь дом, поговорить с мадам Лавуазье и убедиться в том, что денежной помощи от нее не примут.

— Антуана уже ничего не спасет. — Мария-Анна махнула рукой. — А я… куда я одна?

Они всплакнули и обнялись. Через два часа Анжелика выехала за пределы Парижа. Она и понятия не имела о том, что именно в этот момент сведения о посещении ею дома Лавуазье дошли до офицера. Полсотни лучших агентов столицы теперь только и делали, что выясняли, по каким улицам проехала карета с усиленными осями, залепленная грязью по самую крышу.

Анжелика и сама не знала, куда едет. Ее не ждали нигде. Проехав немного на восток просто потому, что оттуда светило приятное утреннее солнце, уже к обеду она приказала кучеру двигаться на юг, а к вечеру ощутила всю тяжесть обретенной свободы. Теперь она действительно могла позволить себе абсолютно все. Но Анжелика почему-то вспоминала, как шепталась с подружками, мечтала, сохла по парням, которых даже толком не знала, и устраивала отцу скандал из-за того, что парижское платье, только что приплывшее, оказалось почти таким же, как у соседки.

Она высунулась из окна. Отсюда было видно только левое плечо кучера, скула, ухо и густой разбойничий ус, лихо торчащий в сторону.

— Ты не устал?

Кучер обернулся, сверкнул круглыми цыганскими глазами, захохотал и заявил:

— Мадемуазель, вы, главное, продолжайте мне платить!

Анжелика со вздохом осела на мягкое сиденье, обитое отличной кожей. Она могла все. Но беззаботная юность с подругами, соседскими парнями и теплой нежной водой лагуны осталась в прошлом. Кучер был счастливее. Получая очередной луидор старой чеканки, он каждый раз погружался в свои собственные, кучерские мечты. Его глаза тут же хмелели от подступающих таинственных грез.