Приданое для Царевны-лягушки

- Три ложки сахара.

- А почему тогда такой горький?

- Цианида переборщила, - буднично заметила Квака.

- О! - застыл Платон, почти в экстазе ожидая прихода смерти.

- Это шутка, - вздохнула Квака и слегка стукнула его по подбородку, чтобы рот закрылся.

- Распишись здесь, здесь и здесь.

Белый лист бумаги у самого лица. Квака в белом платье в светлом прямоугольнике окна.

- Чего ты ждешь? - Ее озабоченное лицо вместо листа бумаги.

- Я... Я забыл, как расписываться.

- Ты пишешь круглую "О", а потом вставляешь внутрь заглавную "П", а от "П" несколько росчерков на имя.

Платон, открыв рот от усердия, потренировался указательным пальцем в воздухе. Когда он сказал "Да!", и просиял, Квака легким шлепком под подбородок опять напомнила ему закрыть рот, вложила в правую ладонь ручку, а левую взяла в свою ладошку и крепко сжала.

От умиления, что можно поцеловать эту восхитительную мягкую лапку, Платон прослезился. Квака развернула его голову лицом к тумбочке и пальцем показала, где поставить первую подпись.

- И что я подписал? - радостно спросил Платон.

- Мне нужны деньги. Много, - не углубляясь в детали, ответила Квака.

- Так ты аферистка, радость моя? - восхитился Платон. - А мы нашли твою шкурку! - погрозил он пальцем. - Если уж ты решила меня ограбить, так скинула бы ее, а? Как-то нечестно получается - в образе жабы забираешь мое состояние... Квака - это фамилия или подпольная кличка? Только представь: Квака и Цапель, ну и компания подобралась!

Илиса толкнула Платона в грудь. Он упал, раскинув руки. Только было Платон обнаружил, что потолок с медлительной плавностью опускается вниз, как кто-то тяжелый и теплый сел на него, мешая дышать.

- Что ты сказал? - спросила Квака над самым его лицом. - Ты сказал Цапель?

Увидев испуг в ее глазах, Платон развеселился.

- Птах - это просто птах, а Цапель - это ка-а-анкретный птах! Смешно, да? Я спрашиваю: Квака - это ка-а-анкретно кто? - Задыхаясь, Платон попробовал приподнять голову, но не смог. - Боишься Цапеля? И правильно. Кваки... должны бояться Цапелей. Слезь с меня. Досмеяться не даешь...

- Спи, Платон Матвеевич, хороших снов тебе, - с нежностью в голосе пожелала Илиса, сползая с его груди.

- И что? - прокричал он, чувствуя, что опять остается один. - Уже можно заказывать сны?

- Досчитай до десяти! - донеслось из коридора.

- Один, два, три, - пробормотал скороговоркой Платон. На "четыре" попытался сосредоточиться. Ничего не получалось. - Пять... Шесть... надо что-то предпринять, чтобы хоть чуть-чуть ускорить движение мира вокруг... Восемь, девять...

На счет "десять" кто-то взял его ладонь. Платон покосился, не поворачивая головы, и потерял дыхание.

У его кровати!..

- Тина? - прошептал он, не веря.

- Подвинься.

- Не могу, - прошептал Платон. - Меня парализовало, наверное...

- Двигайся, а то уйду! - девочка наклонилась и стада толкать его огромное неповоротливое тело.

Потом разгладила простыню и легла рядом. - Холодно, - сказала она.

Платон подумал, что она стала еще более юной, чем тогда, почти двадцать лет назад, в их первую близость. И что из этого следовало? Что он наконец умер и нашел ее в тех местах, где холодно, где времени и возраста не существует! От радости Платон всхлипнул, давясь слезами, повернулся набок и нежно обхватил голую девочку, стараясь закрыть ее собой всю. Она повозилась, устраиваясь удобней, переложила несколько раз его руку, наконец, позволила прижать себя и капризно потребовала:

- Расскажи сказку.

- Про кого?

- Про урода.

Платон вздрогнул и еще крепче прижал девочку к себе.

- Тебе не нравилась эта сказка...

- Рассказывай, а то уйду. Ну? "Писал себе на башмаки, какал в штаны, утирал рукавом нос, сморкался в суп, шлепал по всем лужа-а-а-ам!" - вдруг зевнула девочка.

А Платон думал, что мертвые никогда не спят.

- Жил-был толстый мальчик, который "...точил зубы о колодку, мыл руки похлебкой, расчесывал волосы стаканом, - начал Платон тихо, - садился между двух стульев, укрывался мокрым мешком, как ему аукали, так он и откликался", в общем, нормальный был ребенок, как все дети, только очень большой и толстый, добавил Платон от себя. Девочка лягнула его пяткой. - Хорошо, хорошо, буду по тексту. - "От дождя прятался в воде, ковал, когда остывало, ловил в небе журавлей, возвращался к своим баранам, перескакивал с пятого на десятое, бил собаку... бил собаку в назиданье льву..." Я кое-как выжил, потому что практически не болел. Родители думали, что я слабоумный, всегда ставили в пример младшего брата - он никогда не попадался. Еще один пинок - совсем слабый.

- "... не спросясь броду, совался в воду, полагал, что облака из молока, а луна из чугуна, - послушно забормотал Платон, чувствуя, что тоже засыпает, - с одного вола драл две шкуры, черпал воду решетом, клевал по зернышку, начинал за здравие, а кончал за упокой, за упокой... покой..."(1)

1 Рабле Ф. Гаргантюа и Пантагрюэль.

Очнувшись, Платон Матвеевич встал, счастливый, как никогда, прошелся по квартире, с умилением трогая знакомые предметы.