Приданое для Царевны-лягушки

- Мой дядюшка, Богуслав Матвеич. Подбирал себе домработниц с определенной целью. Так сказать, совмещал приятное с полезным. Но ты запал только на одну из них, бродяжку. Которую по непонятным причинам твой брат привел в дом с вокзала - готовить Алевтина не умела, да и внешне была не в его вкусе.

Услышав дорогое имя, Платон вскочил, но тут в глазах стало совсем темно, гул в ушах усилился, и он поплыл в тяжелой и черной, как нефть, воде к слабому свету утопленного солнца где-то далеко-далеко.

Очнувшись от резкого запаха нашатыря, Платон открыл глаза и угодил в отблески света от стекол очков. Отблески его ослепили. Но он обрадовался, что рядом знакомая врач из поликлиники. Сквозь очки ее глаза казались еще больше и грустнее.

- Вы удачно упали - в кресло, - заметила врач. - Сколько видите пальцев? она провела ладонью перед его лицом.

- У меня... У меня есть дочь, - зачем-то сказал Платон. Вероятно, чтобы произнести эту фразу поскорей вслух и начать ее осознавать реально.

- Вот и прекрасно! А то на вас в последнее время столько всего свалилось. Неприятности в таком возрасте лучше переживать с кем-то близким и родным.

- Она... Она спала со своим двоюродным братом.

- Молодежь! - заметила врач, сжав запястье Платона, чтобы послушать пульс.

- С двумя двоюродными братьями, - уточнил Платон, чувствуя, что сейчас расплачется.

- Как? Сразу с двумя? - заинтересовалась врач.

- По очереди, - сказал кто-то невидимый густым голосом.

Платон поднял голову и увидел сидящего в кресле у окна Гимнаста.

- Как вы думаете, если его хватит второй инсульт, он окочурится? - спросил Гимнаст.

- Сердечко частит, - кивнула врач. - Реакции замедленные, но речь внятная.

- Тогда вы тут посидите с нами, чтобы помочь, если что. Я должен ему кое-что рассказать. Кое-что, что его сильно взбудоражит.

- Не надо мне ничего рассказывать! - слабым голосом воспротивился Платон. - Хватит уже, не надо!.. Я знаю, как получаются такие... дочери.

Врач посмотрела на часы.

- Я заплачу за все ваше время, - сказал Гимнаст.

- Да нет, я должна есть каждые два часа. Надо что-нибудь перекусить. Диабет, - грустно усмехнулась врач.

- Лиска! - крикнул Гимнаст. - Сообрази поесть. - И обратился к Платону:

- Алевтина приехала в Москву, когда ей исполнилось семнадцать. Она приехала из детского приюта с новеньким паспортом и специальностью швеи-мотористки.

- Прекрати! Когда же это кончится, почему меня не оставят в покое?! простонал Платон.

- Она искала отца, - безжалостно продолжал Гимнаст. - Мать ее в метрике записала его имя, рассказала, что он был известный спортсмен, вот Алька и явилась в Москву искать звезду советского спорта. Две недели проискала, попала в нехорошую компанию. По первости девочку из детдома в милиции простили, но в байку про отца поверили. Разузнали кое-что. Так мы и встретились. Богуслав сказал, пусть живет пацанка, у него тогда как раз домработница съехала восемьдесят четвертый год, я пил по-черному.

- Минуточку, при чем здесь отец Алевтины и Богуслав? - заинтересовался Платон.

- Так ведь милиция вышла на адрес Славки. А ему поиграться захотелось в благотворительность. Соединить, так сказать, отца и дочь. Вот и привел ее домой.

- Ничего не понимаю, а кто был отец?

- Я отец был, - спокойно заметил Гимнаст. - Славка меня у себя прописал.

- А ты... это самое, ты отвечаешь?..

- За базар? Отвечаю. У меня в молодости баб было - немерено. Бабы слетаются на деньги и славу, как мотыльки на огонь. Бывало, за ночь по три штуки менял. Конечно, я в упор не помнил мать Алевтины, но когда увидел саму девчонку, вспомнил. Есть некоторые отличительные признаки...

- Зов крови, - вступила врач, поедая бутерброд.

- Кровь здесь ни при чем. Она у меня тогда была проспиртована до стадии полной стерильности, - заметил Гимнаст. - Но Алька была очень похожа на мать, а та девочка была незабвенная. И Алька была незабвенная. Я правильно говорю, Платоша - незабвенная?

- Гимнаст, ты что, хочешь сказать, что ты... - просипел Платон.

- Да, я вроде тебе тесть, а ты вроде мне зять. Когда Алевтина сбежала из дома Богуслава, она была беременна. Через девять месяцев, как положено, разродилась. Тебе приказала не говорить ни слова, очень она боялась. А через месяц после родов умерла - горячка.

- Чего боялась?

- Позже объясню. Куда мне было девать такое наследство? Неимущему калеке приживальцу без копейки за душой? Знаешь, что я сделал?

- Ш-што? - в ужасе прошептал Платон.

- Я это наследство в дом ребенка оформил и бросил пить. А в десять лет Василиса потребовала ее забрать из казенного дома. Стала жить самостоятельно.

- Василиса - это?..

- Это я, - отозвалась Илиса.

- У тебя в паспорте записано, что ты Илиса, - пробормотал Платон.

- У меня много паспортов. В загсе был с именем Илиса Квака.

- Это она так мою фамилию исковеркала себе на потеху, - ласково улыбнулся Гимнаст.

- Твою? - не понимает Платон.