Приди, Ибрагим!

— Мария,— сурово сказал епископ,— после вечерней молитвы ты придёшь на исповедь. Наши с тобой ритмы не синхронизованы, и потому не я, когда изменится твоя фаза, буду твоим раввином. Но я надеюсь, что он даст тебе верный совет. Ты должна выйти замуж, это обязанность каждой женщины твоего возраста.

Он помолчал.

— А расчёт,— сказал он,— не выше любви, нет. Расчёт и есть сама любовь.

Он повернулся и вышел, не попрощавшись.

Дома Марию ждал Абрахам, лишь сегодня вернувшийся с Земли.

— Прими мои соболезнования,— сказал он.— Сол был хорошим человеком.

— Тебе понравилось на Земле? — спросила Мария и поставила перед гостем чашку с бризановым молоком.

— Как может на Земле понравиться? — удивился Абрахам.— Там воюют. Там убивают. Там живут фанатики. Но раз в жизни там побывать необходимо.

— Почему ты не отсоветовал Солу лететь? — спросила Мария.— Ты же знал, как и я, что его ритм нестабилен и любой стресс может…

— Я не помню.— Абрахам отвёл взгляд.— Я ведь тогда был в другой фазе… Почему не отсоветовала ты?

— Я? Он был так счастлив, что летит, что, кажется, я просто забыла о том проклятом предупреждении. Семь лет всё было в порядке.

— Если забыла ты, его жена, то как мог помнить я, его друг? — спросил Абрахам.

— Ты помнил,— жёстко сказала Мария.— Ты помнил, когда был Ибрагимом. Помнил, когда был Абрамом. И не сказал ничего. Более того. Ты был с ним там… на корабле. Что сделал ты, чтобы Сол… Ты ничего не сделал. И я скажу тебе — почему.

— Почему? — растерянно спросил Абрахам.

— Потому что твой ритм чётко синхронизован, тебе не страшны никакие стрессы, ты давно смотришь на меня с вожделением, и ты ждал этого момента, ты надеялся, что Сол сломается, и ты дождался, и теперь ты пришёл ко мне, чтобы…

Она выпалила фразу на одном дыхании, и у неё не хватило воздуха, чтобы закончить мысль. Абрахам кивнул.

— Да,— сказал он.— Всё так. Я тебя люблю. Всегда любил. Мой конфессионный ритм синхронизован с твоим, как и ритм Сола. Но в отличие от него я человек надёжный. До конца. Я ждал тебя много лет.

— Ты рассчитал,— сказала Мария,— и думаешь, что рассчитал верно.

— Я ничего не рассчитывал,— возразил Абрахам.— Я люблю тебя.

— Расчёт и есть любовь,— пробормотала Мария.

— Так ты согласна?

— Не знаю… Мне кажется сейчас, что умер лишь Сол, а Шломо и Салман живы. А потом мне будет казаться, что умер Шломо, а Сол с Салманом ждут меня…

— Их нет. Никого. Слышишь? Никого из них больше нет!

— Когда я поверю в Аллаха,— сказала она,— ко мне придёт Салман. И убьёт Ибрагима. И ты думаешь, что Абраму поздоровится, когда Шломо вернётся к Маре? Уходи, Абрахам.

— Ты, христианка, ждёшь момента, чтобы стать еврейкой? — Это был последний козырь, и Абрахам был уверен, что он подействует. Можно спорить с реальностью, но невозможно перехитрить генетическую программу.

— Я… Да. Сол умер, и для меня всё кончено, но пусть хотя бы Мара и Мирьям будут счастливы.

Абрахам покачал головой. Больше слов у него не было. Он повернулся и вышел. Всё прахом, с тоской думал он. Может быть, получится у Ибрагима? Или у Абрама?

Он сжал кулаки. Он не хотел, чтобы у них получилось!

— Я убью тебя! — пригрозил он Ибрагиму.

— Я убью тебя! — сказал он Абраму, которого не помнил.

Вернувшись домой, он прошёл в ванную комнату и достал из шкафчика бритву. Сел на край ванны и прислушался к своим ощущениям. Он ждал Ибрагима.

Главное — успеть.