Приднестровский беспредел

Настроение было странным. Грустным и веселым одновременно. Как у пионера, которого родители до срока забирают домой из лагеря. И, вроде бы, хочется поскорее уехать туда, в свой мирок, где увешанная плакатами комнатка, и с детства знакомые улицы, и орава друзей-товарищей, но… Но кусочек себя хочется оставить и здесь, где река, лес, костры, печеная картошка по ночи… И немного было неудобно перед ребятами-ополченцами: мол, они все остаются воевать дальше, а я, как настоящий валет, как дезертир…

После завтрака Миха подошел ко взводному.

— Что, собрался уже? — дружелюбно кивнул ему Дима.

— Собрался.

— Езжай.

Миха снял с плеча автомат и протянул ему. Димино лицо перекосилось.

— Ты чего?.. Ты… А я думал, что ты… — он презрительно сплюнул, принял автомат и отвернулся.

Миха опешил.

— Да ты че, Димыч?

— А-а, пошел ты… — отмахнулся взводный. — Вали давай. Никто тебя здесь не держит, это точно…

Миха почувствовал себя полным придурком.

— Э, да погоди, что случилось?

— Да иди на хер, Собакин… Я думал, что хоть ты-то без гнили…

— Я? Гнилой?.. — Миха нервно сглотнул. — Так в военкомате ж мне сказали, что через неделю можно…

— Можно-можно… Катись. Спасибо, что хоть самовольно не удрал.

— Так, ну тебя к черту… — Миха раздраженно выдрал у взводного свой автомат. — Если у вас воспользоваться недельным отпуском считается позорным, то ты меня хер куда отсюда вышибешь! Но я сам видел, как уехал в отпуск Тина, и Дегтярь, и…

— Э, браток, — распахнул глаза по семь копеек Дима, — так ты что же, в увольнение едешь? На неделю?..

Теперь настал черед Михи изумленно уставиться на него.

— Слышь, мне кажется, что у кого-то из нас крышу подсорвало…

— Блин, а я думал, что ты того… — с облегчением хлопнул себя по ляжке Дима. — Драпаешь.

— Я?!..

— Так погоди, какого же ты автомат сдаешь?

— Разговор двух шизоидов, — констатировал Миха. — Ствол что же, сдавать не надо?

— Если в увольнение едешь, то нет.

— Тьфу, так что ж ты меня высаживаешь на измену, Димыч? — развел руками Миха. — Нет, чтобы объяснить путем…

— Ладно-ладно, езжай, браток, — уже смеялся Дима, хлопая его по плечу. — Счастливо отдохнуть… Минут через пятнадцать машина отходит на Дубоссары, скажи ребятам, они тебя до 41-го поста подкинут. А там — попуткой… Э, да не забудь в исполком в Рыбнице зайти, — крикнул он вслед. — Бабки получить…

— Гнилой! Нормальная херня?! — весело бормотал Миха себе под нос, широко шагая в сторону грузовика.

41-й пост оказался обыкновенной ветхой времянкой неподалеку от дороги. Махнув на прощанье водителю, Миха постучал и переступил порог.

— Здорово, мужики!

Мужиков было пятеро. Двое лежали на топчанах, трое сидели за столом. Все крупные, как на подбор, в маскхалатах без опознавательных знаков. Все пятеро молча, с подозрением уставились на него.

— Здорово, — наконец холодно ответил один, белобрысый здоровяк с худым, изрезанным морщинами лицом. — Ты кто такой?

— Я с «Ворона», — объяснил Миха. — В увольнение еду. В Рыбницу.

Хозяева молча переглянулись.

— Можно зайти?

— Попробуй.

Такой прием несколько удивил привыкшего к гостеприимству и добродушию ополченцев Миху, но он, не подав виду, вошел.

— Ствол поставь в пирамиду, — сказал белобрысый. — Выпьешь по пятьдесят?

— Выпью, — с улыбкой кивнул Миха, пристраивая автомат рядом с «калашами» хозяев.

— Садись.

Один из сидевших за столом поднялся, уступая табурет, и переместился на топчаны. Двое лежавших сели. Белобрысый поставил на стол початую банку вина и стаканы, разлил.

— Пей.

— За встречу, — провозгласил Миха, опрокидывая порцию в глотку. Ему никто не ответил.

Вино оказалось отличным, но Миха почувствовал себя скверно. В памяти всплыли рассказы бывалых ополченцев о диверсантах с той стороны. «А вдруг?..» Жизнерадостно улыбнувшись и наполнив стаканы, Миха краем глаза осмотрелся. «Ни кокард, ни шевронов… Автоматы — наши, но они у „них“ тоже наши… Ни газет, ни книг, ни документов… Ах, ебтать!..» Внутри вмиг сделалось холодно и пусто: в углу, под топчанами, стоял оружейный ящик с латинскими буквами на стенке. И еще. Автоматы-то были старого калибра 7,62, как у румын, а не 5,45, как у ополченцев. «Румыны!!.. Вот влип…» Миха облизал пересохшие губы и натянуто улыбнулся белобрысому.

— Ваше здоровье!

«Надо ж было так попасть… И ведь в увольнение уже ехал…»

Нужно было что-то предпринять, это Миха знал точно. «Не подыхать же на шару…» Он на глаз прикинул расстояние до пирамиды и траекторию броска. Потом взглянул на хозяев. Они, казалось, пока не собирались ничего предпринимать. Миха поджал ноги и напрягся, приготовившись к прыжку. «А вдруг?.. Вдруг получится?..»

— Мужики, ложись! Снайпер! — вдруг заорал один из хозяев, тыча пальцем в окошко. Остальные сорвались с мест, намереваясь упасть на пол. Миха с выработавшимся в окопах автоматизмом рванулся вниз.

В следующий миг холодное дуло автомата уткнулось ему в затылок, и ледяной голос произнес:

— Только без глупостей, парень! Тихонько, не делая резких движений, встаешь. Садишься на табурет. Руки — на затылке.