Придорожная закусочная, или Они все так делают

Курт. И сразу же сожалеем об этом. После вспрыска мы тут же начинаем подсчитывать, что мы в вас потеряли. Ничего? Позже это нам пригодилось бы, но оно куда-то испарилось.

Клавдия. Да. Чтобы однажды вылезти наружу.

Герберт. К сожалению, до сих пор лишь у немногих женщин находил понимание наш твердый, как камень, звериный прибор.

Клавдия. Просто класс! Супер! (Ликуя.) Супер! Супер! Супер!

Изольда. Экстра-класс! Но в объявлении вы писали, что он у вас встает сам, безо всяких приспособлений!

Клавдия. Ваши фото сказали нам больше, чем можно было выразить множеством слов. Это были не ваши фото?

Изольда. Не в бровь, а в глаз! Просто класс! На моем фото тоже была не я.

Клавдия. Ваши ноги кончаются значительно раньше, чем было сказано в объявлении.

Изольда. Если вы и Лось, то особой породы. Супер!

Клавдия. Да и Медведь, кажется, не особенно грозен. Просто класс! (Пинает Медведя так, что тот почти падает.)

Клавдия. А вас легко свалить. Просто шик!

Герберт. Это только начало! Вот я в оригинале! А какая у вас настоящая рожа, Карина?

Курт. Что до меня, то я, во всяком случае, гожусь для способа «по-алжирски». Это значит, в меня, кроме жратвы, влезает еще кое-что!

Герберт. Мы — настоящие оригиналы! То, что вы сейчас видите, всего лишь наши копии.

Клавдия. Супер! Шик-модерн! Высший класс! Ожившие штаны!

Курт. Реальное и сущее таит в себе нереальное и черт знает куда несущее. Под нашей шерстью скрыто то, что пока не стало реальностью.

Герберт. Во мне полно всего, что может подпереть мою шерсть.

Клавдия. Ах, как вы это сказали! Просто супер!

Герберт. Спрячьте свои тела в безопасном месте.

Курт. А мы тем временем приготовимся войти к вам. На это понадобится некоторое время. Подождите, пожалуйста, Эмма! Подождите, пожалуйста! Подождите, пожалуйста! (Голос звучит, словно записанный на пленку.)

Клавдия. Су-у-у-пер!

Изольда. Жжжуть! Прямо внутримышечно! (Все четверо демонстративно вскрикивают.)

Герберт. Мы не спрашиваем вас о вашей профессии, нам все равно скоро расставаться.

Курт. Все равно, Эмма.

Клавдия. Ну, просто обезьянья похоть.

Герберт. При новогреческом способе и нежных подмахиваниях все равно, считаете ли вы свою листву в садике. Не стало ли ее меньше, чем было.

Клавдия. Я совершенно вне себя.

Изольда. А я так вся рядом с собой. Я уже не я.

Мнимый Медведь и мнимый Лось начинают лапать женщин и тянуть их в отдельные кабинки. Женщины хихикают и визжат.

Изольда. Стоп! Надо проверить, совпадает ли написанное в объявлении с тем, что вы сейчас делаете!

Клавдия. Глядя на вас, думаешь, что вам, сколько бы вы ни сопели, даже травинку пошевелить не под силу.

Курт. Разве я мог писать о том, чего у меня и в мыслях не было? Ах ты, шлюха! Ты вырываешь из меня мои самые драгоценные воспоминания!

Изольда. Вы напоминаете мне клочок ваты в ухе.

Герберт. Я иду к своей цели, становлюсь реальностью. Вы оживаете, Карина?

Курт. До чего же здесь воздух тяжелый!

Обе женщины кричат одновременно, словно их посадили на кол, но крики их производят скорее комическое впечатление, в них не чувствуется испуга. Это своего рода демонстративные крики боли. В кабинках нечто вроде оргии с хихиканьем и стуком, время от времени из кабинок высовываются и снова исчезают ноги (лапы). В помещение входят люди, одетые, полуодетые или совсем нагишом, заглядывают в кабинки и фотографируют или быстро снимают происходящее на видеокамеры.

Герберт(тяжело дыша). Сперва неудобная поза, потом только и смотри, чтобы вы в ней оставались.

Изольда(тоже почти задыхается, как потом и другие). Ты выглядишь как на бумаге, просто шик, а вышло — только пшик. А я-то! Сколько ни давлю на тюбик, ничего из него не выходит.

Клавдия. А я все вобрала в себя, ничего не выбросила.

Изольда. Мы подберем горчицу, которую вы вбросили в наше лоно, подберем всю до капельки.

Клавдия. А не попробовать ли тебе делать это телодвижение более целенаправленно?

Герберт. Ой! Сам не знаю, откуда во мне эта тяжесть. Извините!

Курт. Слава богу, моя шерсть помогает мне оставаться неузнанным.

Клавдия. На помощь! Помогите! Медведь!