Придворная роза

Она закрыла глаза и содрогнулась, но не от налетевшего порыва ветра. Всю дорогу домой ей становилось холодно от воспоминаний. Несколько дней назад она пустилась в обратный путь, назад в Англию, надеясь, что, оставив Джона, сможет забыть его и то, как отдала ему свое сердце — во второй раз.

Но воспоминания донимали ее по ночам во сне, не давали покоя долгими холодными днями. То перед ней вставало лицо Джона в мгновения близости, охваченное страстью, то он улыбался ей во время танца, то закрывал собой в момент взрыва. И эти последние воспоминания перекрывали те, давние, они были более сильными и яркими, чем буйные картинки их юности.

И ранили они гораздо сильнее, после того как она узнала истинную сущность Джона и приоткрыла перед ним свою.

Селия отвернулась от реки и пошла вдоль берега, рассеянно прислушиваясь к разговорам сопровождавших ее слуг, сделавших привал, чтобы перекусить. Сама она не в силах была и куска взять в рот с тех пор, как они оставили Эдинбург. Она прокручивала в голове слова Джона, мучительно стараясь понять смысл того, что случилось с ними в далеком и недавнем прошлом. Понять и его самого, и чувства, которые он вызвал в ней.

Шагая под бурлящие звуки реки, Селия заставила себя вспомнить брата. Вильям был первенцем, но всегда казался ей младшим братом, как ребенок, с легкостью увлекающийся новыми, самыми странными мыслями и идеями. Любимчик родителей, он был их наследником, их надеждой на возрождение пошатнувшегося благосостояния семьи, но даже они сознавали, что он изменчив словно ртуть.

Когда люди королевы явились к ним в дом, чтобы арестовать его за участие в заговоре, Селия испытала потрясение и ужас, но не удивление. Подобное безумство было вполне в духе Вильяма. Оно стоило ему жизни, а родителям — состояния. И разоблачил Вильяма ни кто иной, как Джон, мужчина, в которого она влюбилась со всем пылом юного сердца и которого полюбила снова всей своей израненной душой.

Селия с силой тряхнула головой, словно это могло избавить ее от тяжелых мыслей и чувств, но они упорно не желали уходить. Ярость, которую она испытала, впервые узнав о подлинной сути работы Джона, перегорела за последние дни, холодные и одинокие. К ней постепенно возвращалась рассудительность, трезвый взгляд на обустройство этого мира. Ее брат по глупости нарушил закон и неизбежно был бы пойман. У Джона просто не оставалось выбора.

Но тогда он покинул ее, и этого Селия понять не могла. Она жаждала услышать из его уст, что она для него значит. И значит ли что-нибудь. И у нее тоже было что сказать ему.

Настало время похоронить прошлое и двигаться вперед.

Селия повернулась и пошла назад, твердо зная, что будет делать дальше.

Глава 23

Она вернулась к исходной точке, словно в промежутке ничего не было.

Селия оглядела приемный зал Уайтхолла и вспомнила, как стояла здесь несколько недель назад и смотрела, как эти же самые люди толпились, переговаривались, отчаянно надеялись на благосклонность королевы. Здесь все выглядело по-прежнему, шумело по-прежнему, но на самом деле все изменилось. Случилось множество событий, и прежде всего изменилась сама Селия.

И она все так же была одна.

Она зябко потерла предплечья под лиловыми атласными рукавами, хотя из-за тесноты и пылающего огня в камине в зале было жарко и душно, несмотря на барабанящий в окна ледяной дождь. Селия стояла в углу и не обращала внимания на нацеленные на нее любопытные взгляды. Она просто их не замечала.

Она видела только лицо Джона, такое, каким она запомнила его перед тем, как захлопнуть дверь. Это мелькнувшее в дверной щели лицо преследовало ее во время всего пути в Лондон, полное страсти, негодования и еще чего-то непонятного. Звучал в ушах его голос, требовавший выслушать его.

Родовое гнездо Джона, где они провели ночь, обнимали друг друга, беседовали — перевернуло ей сердце. Она прочитала там историю Джона, его прошлое, которое привело его на нынешний путь. Она увидела место, которое могло стать его домом.

Но потом она просто не нашла в себе сил его выслушать — боль, гнев были еще слишком свежими.

Она сомневалась, что вообще что-либо услышит. Он предал ее даже не единожды, а дважды — она сама, ослепленная страстью, ему это позволила.

Дорога в Лондон дала Селии возможность успокоиться и подумать и заново начать латать свое бедное сердце. Но она оставалась в замешательстве, ей необходимо было поговорить с Джоном, разобраться в водовороте мыслей и чувств.

Она оглядывала придворных в дорогих бархатных и шелковых нарядах, слушала напряженные голоса и нервный смех. И вспоминала Джона, королеву Марию, лорда Дарнли, Холируд, Маркуса, Элисон — существовали ли они на самом деле? Или все было сном, и только эта комната на самом деле реальна?

— Мистрис Саттон? — услышала она сзади голос и, очнувшись от грез, увидела одного из пажей королевы.

— Да? — отозвалась она.

— Ее величество сейчас примет вас.