Приеду к обеду. Мои истории с моей географией

Посмотрели на дорогу, понаслаждались, вина понапробовали, а к вечеру приехали еще к одному к уникальному человеку, Гураму, другу Высоцкого. Так тепло, так душевно, как может быть только у родных. И снова застолье заполночь, песни, чача и вино рекой. И разговоры, разговоры, разговоры…

Узнала, например, что Грузия делится на две слегка враждебные территории – острую и пресную. Половина народа любит аджику и не понимает, как это не приправить еду остротой, другая половина – спокойная и медленная, считает, что ни к чему перчить жизнь, когда она и так сама по себе острая. Хотя, думаю, глупости это, в жизни нужно и то, и другое, чтоб друг друга оттеняло и помогало радоваться жизни.

Тбилисские подъезды

Дали там один рецепт, хотя никак не могла б его к грузинской кухне отнести – курица в молоке. Странное сочетание, но я-то странности люблю!

Цыпа распластывается как для табака, солится, перчится, приправляется и жарится на медленном огне с двух, естественно, сторон. Потом режется на куски, засыпается толченым чесноком и молоком. И в печь, чтоб чуток прокипело. Р.S. Так, кстати, можно оживлять запеченную курицу и двухдневной давности, которая устала лежать в холодильнике и спросом не пользуется. Так реанимируйте ее в чесночном молоке! Не зря ж всякие древние царицы принимали горячие молочные ванны, чтобы молодо выглядеть! Курица тоже омолодится!

#######

Ночь. Улица. Фонарь. Старый Батуми.

Балкончики, местами беззубые, но очаровательные, на которых можно провести всю жизнь и узнать все новости. Старухи, такие же беззубые, но удивительные, вразвалочку, руки в боки, стерегут свое жилье и свою семью, покрикивая на зажившихся мужей и на народившихся правнуков. И дворики, дворики, дворики, те самые, где лоза, и цветы, и котята, и запах хачапури, и крики «Вай мэ, арааа!»

А когда к Батуми подъезжаешь, то поначалу страшновато – небоскребы, гигантское колесо обозрения, странные мультяшные башни и вообще силуэт совсем не южного морского города. «Что это», – спрашиваю местных, показывая на абсолютно прозрачную высоченную башню. Это задумка нашего бывшего президента, но там не работает лифт. «Ааа», – говорю, – «а вот это», – показываю на копию диснейлендовского замка посреди города. А это тоже задумка… В общем, город весь в неоконченных задумках, но ничего, жители борются и отстаивают старые здания, чтоб их не рушили и не строили новые задумки. Выходят на улицу вместе с детьми и просят не трогать, не ломать любимые дома, которые стояли тут десятки, а то и сотни лет. Здание старой почты, например. И власти сохраняют почту, идут жителям навстречу, молодцы.

Все равно дух есть, дух южного доброго города, где тебе улыбаются, спрашивают, как дела, где знойные мужчины смотрят вслед и цокают языком, снова приговаривая «Вай мээээ!!», выражение на все случаи жизни, где магнолии размером с луну, а сердце размером с солнце.

Вернуться бы сюда. Вернуться!

Вокруг Смоленска

Приехала впервые в Смоленск. Как только вышла из поезда, моментально пошел легкий снег и сразу подморозило, а это уже волшебно украсило и сам город, и мое восприятие! Прекрасный Смоленский собор, семь смоленских холмов, чуден Днепр при ясной погоде, холодная набережная, отсутствие московской мишуры и пластмассовых украшений. Красота! Жалко, все галопом.

После городских смоленских красот – красоты человеческой души, что, собственно, и остается надолго в памяти, из чего и складывается потом впечатления.

Поехали мы в поселок Духовщина посмотреть, как оно на Руси бывает. Ну и в гости, соответственно. Промчались мимо сёл с приятными слуху названиями Протыркино, Момыркино и Мышегрёбово. В Духовщину приехали познакомиться с простой русской бабой-фермершей, замечательным блаженным романтиком Натальей Мамченковой, поднимающей с нуля сельское хозяйство на отдельно взятом географическом пятачке:

– Да захотелось мне, чтоб сельчане нормальную еду ели, дети наши уже вкус натуральных продуктов не знают, а мы и вовсе забыли!

Наталья взяла разрушенную ферму 1952 года, которую сама восстановила и заселила коровками разных пород. Приобщила в скотники местных бомжей и пьянчуг, рассказывает о них тепло и с юмором:

– Они уже все в жизни прошли и ценят любую мелочь и похвалу. Вон Юрка пропащий, Петька с белым билетом, да Толик с Носом. Элитные мои. Отмыла их, отчистила, надела им белые носки и пустила в жизнь. Живут у меня на всем готовом – я их кормлю, жильем обеспечиваю и еще зарплаты по 16 тыщ на нос. Но, бывает, и загуливают, пропадают по нескольку дней. Ставлю им тогда по налитой рюмочке для опохмелу у самого входа в коровник и еще две, каждая друг от друга на расстоянии, ближе к телкам, заманиваю их внутрь. А там они уже отходят, все вспоминают и начинают тихонько чистить.