Приёмная дочь Бабы Яги

«А ты обещал, что изничтожишь весь род Кощеев! – раздался вдруг в голове капризный женский голос. – Ты обещал, что сможешь не допустить ЕГО к печатям! Ты не сдержал слова, обманул меня, значит, и я могу обещанное не исполнять!»

«Ты тоже обманывала! – возразил княжич. – Говорила, что ОН хочет открыть врата и спустить нежить Исподнего Мира на живых».

«А разве не так?!» – делано изумлённо переспросила Тёмная Богиня.

«Не так! ОН сказал, что сам хочет попасть в Исподний Мир и получить причитающееся по праву», – мысленно ответил Велимир, а его тело уже завершало чертить последние знаки на холодном каменном полу.

«Сам сказал? Вот прямо так, взял и сказал?! – словно не веря, переспросила Морана, а после её негромкий голос перешёл в полный ярости крик. – Осмелел, значит, выродок! Просто сыном Чернобога он быть не желает, ему корону папеньки и мой венец до кучи подавай! Не бывать этому! Не бывать!»

«Папеньки?!» – ошарашенный подобными новостями переспросил немёртвый.

«Папеньки, – подтвердила пышущая злостью Богиня Злых Мертвецов, как называл её простой деревенский люд. – Брат мой один раз позабавился со смертной девкой, а мне последствия его забав уже несколько сотен лет расхлёбывать приходится! И ладно бы, раньше этот выродок просто отцу своему служить желал, а теперь сам властвовать захотел. Ну, уж нет! Не позволю!»

«Как же ты его остановишь?» – не сдержавшись, едко полюбопытствовал Велимир.

«Не я, – вдруг весело усмехнулась Морана и злорадно добавила, – Баба Яга эта недоученная время потянет, – после чего заявила. – Хочешь дать брату шанс спастись, будешь делать то, что я прикажу, понял?»

«Понял», – мысленно подобравшись, ответил княжич.

«Тогда, как только ОН твою душу выпить захочет, к Яге обращайся и проси, чтобы она твою душу провела к тому берегу, – тут голос Тёмной Богини замолк, будто её от омерзения передёрнуло, но вскоре она продолжила. – Только твоя просьба прозвучит, никто другой души твоей коснуться не сможет, даже я при всём своём желании.… Вот мерзость-то! Словом, ори так, будто твоя собственная жизнь от этого зависит. Она должна просьбу твою услышать и ответить, не сможет этого не сделать, так Светлыми Богами всем Ягам заповедано – просящую душу на другой берег проводить».

«И чем это помочь может?!» – недоумевал Змей.

«Для начала, всё, что вокруг, светом напитается, – в голосе Мораны явственно чувствовалась гадливость, но она продолжала. – Баба Яга под покровительством Светлых находится и в такой момент сила её наружу рваться будет, чтобы душе страдающей помочь, а свет кровавому обряду помеха. Так что придётся кое-кому другое место для обряда искать, а это упущенное время. А ещё, ежели вдруг Яга и впрямь решит твою душу переправить, то все твои помыслы и чаянья для неё открыты будут и тебе надо постараться, чтобы она узнала в первую очередь именно то, что нужно. Теперь уразумел?»

«Уразумел», – едва смог подумать он.

«Тогда действуй!» – уже едва различимо, почти на грани слышимости донеслись слова Тёмной Богини.

Эхо слов Мораны ещё отражалось в его сознании, тогда как тело уже стояло перед Иваном. Бескровные губы царя были растянуты в насмешливую улыбку, а светлые глаза заволокла тьма. Велимир не сразу понял, что уже тянется тёмная сила создателя к нитям, связывающим его тело и душу, а как смекнул, тут же и закричал не своим голосом, ощутив, что воля Ивана, довлеющая на него, почти не ощущается:

–Проводи меня на тот берег, Златослава, дочь Кощея!

Глава 17. Сын Чернобога или долгий путь одной души.

Злата стояла, как громом поражённая, и глупо хлопая ресницами во все глаза смотрела на Велимира, не в силах осознать то, о чём он её просил. Да, неужели он сам себе смерти желает?! Быть такого не может!

–Ну, чего глазами хлопаешь?! – занервничал немёртвый, но усмирив в себе панику, вдруг взмолился. – Злата, как Бабу Ягу, тебя прошу – проведи на тот берег! – и уже почти совсем отчаявшись, вопросил. – Проведёшь?!

–Проведу, – буркнула Ёжка и прикусила язык, вдруг осознав, что ляпнула не подумавши.

Только поздно уже было. Слова услышаны, обязательство принято, а мир вокруг уже подернулся пеленой, скрывая застывшего Ивана Светорецкого с искажённым от ненависти лицом. Всё вокруг заволокло мутной пеленой тумана, под ногами вместо каменных плит оказалась утоптанная лоснящаяся от избытка влаги тропинка, по обе стороны от которой высотой в человеческий рост колыхался на лёгком ветру тростник. На грани слышимости, почти заглушенная перешёптыванием ветра с зарослями тростника, мелодично журчала вода.

Озадаченно разглядывая открывшееся взору, Златослава нервно поглаживал дочку по спинке, и пыталась понять, куда они вдвоём попали.… Хотя нет, не вдвоём. Чуть поодаль замер Велимир с мягкой улыбкой на губах смотрящий куда-то поверх головы Ёжки. И такой у него был полный какой-то детской радости и восхищения взгляд, что княжна невольно обернулась, чтобы поймать себя на том, что и сама улыбается.