Приемный ребенок

– Она большой молодец. Врачи говорят, что очень скоро начнет нормально ходить. Она борец. Она уже сейчас не постоянно пользуется инвалидным креслом. Половину дня без него! Не пойми меня неправильно. Она очень умная девочка, при этом иногда ведет себя как строптивый подросток, но пока никого не превратила в лягушку и не прокляла нас, чтобы жили вечно в виде чайного сервиза. Вот так… – пожимает она плечами. – Пока все хорошо.

Из меня вылетает смешок, но ощущения хорошие.

– Очень смешно.

– О, только не спрашивай меня, как, но у нее получается разжечь огонь в камине за несколько минут. У меня час уходит на то, чтобы только высечь искру.

– Ладно, прекращай. – Я пересекаю кухню и присоединяюсь к подруге, которая сидит на кухонном столе. – Я так рада, что вы с Ричардом ее взяли, Пэм. Я боялась, что после случившегося люди здесь вообще не захотят ее больше видеть, потребуют убрать ее отсюда.

Меня до сих пор мучают кошмары – я вижу, как Элли летит вниз, но вместо того, чтобы приземлиться на балконе, как получилось в тот день, в моих кошмарных снах она продолжает падать, и падает, падает…

– Люди здесь не такие уж и плохие, – говорит Пэмми тихим голосом, и возвращает меня назад в кухню. – Да, если ты не отсюда, то может получиться что-то типа «Лиги выдающихся джентльменов». И да, до того, как ты успела это сказать – я прекрасно помню, что ты здесь выросла, но за все годы твоего отсутствия ты забыла, что это место может быть и хорошим. Несмотря на все их специфические особенности…

– О, это ты так называешь обвинение ребенка в колдовстве?

Пэмми не обращает на меня внимания и, отдать ей должное, не упоминает и те несколько сумасшедших дней, когда я, можно сказать, спятила сама.

– Несмотря на все их специфические особенности, люди здесь поддерживают друг друга, стоят друг за друга, если дело серьезное. Посмотри, что случилось после того, как Мэри съехала с катушек. Тебе нужно тут пожить немного подольше. Продай дом своей матери, купи что-то новое, начни все сначала.

– Не уверена, что стоит это делать, Пэм. Мы здесь живем почти год, и что у нас есть? Только плохие воспоминания. Ребенок, пожар…

По крайней мере, с работой все хорошо. Когда я вернулась после пожара, меня ждали два огромных букета цветов, Люси пригласила меня на обед, во время которого рассказала про роман Эмили с Эдвардом – истинную причину ее поспешного увольнения. Похоже, что для того, чтобы тебя приняли во внутренний круг, нужно чуть не умереть.

– Ты не можешь и дальше сбегать каждый раз, когда что-то идет не так. Да и она будет по тебе скучать, – Пэмми кивает в ту сторону, где сидит Элли, увлеченная своим занятием. – Ты – единственный человек, кто в нее верил. Ты спасла ей жизнь. Разве это не хорошее воспоминание?

– Мне не следовало до этого доводить. Мне следовало раньше понять, что делает Мэри. Когда возникла ситуация, требующая немедленного решения, я относилась к Элли, как все остальные. Я тоже была готова распять ее на кресте, хотя, слава богу, она об этом не знает. Я не горжусь собой – тем человеком, которым была после переезда сюда. Я в долгу перед Дэном, и еще ребенок… Я должна стать лучше.

– Ты?.. – кричит Пэмми.

– Нет, пока нет, – качаю головой я. – Но мы пытаемся. Врачи говорят, что беременность может никогда больше не повториться, и мы должны быть к этому готовы. Однако я думаю, что в случившемся есть и один положительный момент: мы с Дэном никогда не были так близки. Наконец я ему все рассказала: про мать, про мою жизнь здесь. Не уверена, что он понял, почему я из-за этого так боюсь иметь детей – по его мнению, я как раз на своем опыте знаю, как не нужно к ним относиться. Но, по крайней мере, теперь, если я испугаюсь, он будет знать почему.

– Я ведь пыталась до тебя донести, что нужно быть честной с несчастным мужиком. А раз мы сейчас говорим про детей и честность…

Она берет две пустые чашки из-под кофе, несет в мойку и оказывается спиной ко мне. Я понимаю, к чему она клонит, и резко хватаю ртом воздух.

– Ты? Правда? Как здорово!

Пэмми резко поворачивается, на ее лице появляется широкая улыбка и словно освещает его.

– Да. Восемь недель. Ты – первая, кому я это сказала, конечно, не считая Ричарда, – быстро добавляет она, увидев, как я начинаю хмуриться. – Первое УЗИ будет через три с половиной недели. Я боюсь – медвежья болезнь. В буквальном смысле – во время беременности на самом деле начинаешь чаще ходить по большому?

Я смеюсь, но тут же у меня появляется тяжесть в животе.

– А что будет с Элли? Я знаю, что предполагалась только временная опека, но я так надеялась…