Пригнись, я танцую

«Индиго» как раз въезжает на парковку, когда Кэтрин выходит из здания. Уставшее лицо Тома напоминает ей свое собственное: с того момента, как они вернулись из отпуска, у обоих проблемы на работе не заканчиваются.

– Привет, моя королева, – выходит он из машины, чтобы поцеловать и открыть ей дверь. – Прости, что поздно.

– Ты даже рано, – грустно улыбается Кэтрин. – Я еще не закончила работу.

– Могу подождать здесь.

– Нет, Жасмин меня все равно выгнала. Закончу дома, хорошо?

– Значит, ужин с меня. – Том падает на сиденье рядом. – То есть два ланч-бокса из «Докеби» и набор панчанов.

– Ты ешь больше корейской еды, чем я, – замечает Кэтрин. – Как насчет пиццы?

– Ну уж нет, доктор Гибсон, – смеется он, – ты сама открыла мне этот мир. Теперь дверь туда не захлопнуть.

– Меня бы устроила «Маргарита», – вздыхает она.

– Я твоей маме пожалуюсь. Скажу, ты забыла свои корни и переметнулась к итальянцам. Ладно, пока буду ждать один несчастный ланч-бокс, загляну к их соседям за пиццей для тебя. А ты как раз…

Он не договаривает, заходясь очередным приступом кашля. Правда, на этот раз коротким. Кэтрин делает вид, что ничего не произошло. Просто еще одна норма их жизни.

– Ты так и не сообщил, что показал последний снимок, – произносит она, когда кашель прекращается. – Все в порядке?

– Опухоль не уменьшается, – морщится Том. – Жасмин сказала, будем добавлять иммунотерапию, и выписала таблетки покрупнее.

– Она увеличила дозировку? – встревоженно вскидывается Кэтрин. – Зачем?

– Очевидно, чтобы опухоль уменьшалась. Это ведь наша цель.

– Это неправильно. Ты и без того тяжело переносишь… Так нельзя.

– Кейт, любимая, я ничего не понимаю в вашем деле. Но Жасмин вроде бы профессионал.

Именно. Профессионал, который сейчас думает только о чертовой опухоли, но никак не о Томе. Она видит его раз в неделю, и Том – к гадалке не ходи – врет о своем состоянии. Кэтрин же живет с этими приступами и побочками каждый день.

Ему нельзя сейчас увеличивать дозировку токсина, это может еще больше навредить остальным органам. Желудок и кишечник буквально в шоке от трехмесячного курса, Том намного хуже чувствует вкус еды – и поэтому его так тянет к корейским блюдам. Яркие специи дают ощущение прежней жизни, но, как назло, большинство из них ему нельзя.

Что, если при увеличении дозировки желудок совсем откажет? Или произойдет что-то еще более страшное…

– Мне нужно посмотреть твою карту и результаты анализов, – говорит Кэтрин. – Ты можешь их запросить у Жасмин? Чтобы не я…

– Нет, Кейт, – спокойно, но уверенно отвечает он. – Ты не будешь в это лезть.

Его слова будто бьют по лицу наотмашь: он запрещает ей проверить назначенное лечение? Это самое простое, что она может сделать – и почему нет, в конце концов?!

– Я могла бы помочь.

– Ты очень помогаешь и без этого.

– Чем же?

– Своим существованием в моей жизни, – произносит Том, сворачивая к дому. – И я высоко его ценю.

– Вот как, – обижается Кэтрин. – То есть, раз у тебя другой лечащий врач, моя оценка больше не нужна?

– Именно.

Его голос звучит все так же спокойно, словно Том игнорирует ее настроение. И это начинает бесить.

– Я – недостаточно хороший врач для тебя?

Он не отвечает, только заезжает на парковку и фокусируется на том, чтобы пристроить машину. Когда мотор «Индиго» затихает, Том отстегивается и поворачивается к Кэтрин с серьезным лицом:

– Для меня – лучший врач в мире. Я до сих пор восхищаюсь тем, сколько лет и сил ты на это тратишь. Кейт, ты вдохновляешь и удивляешь меня своими профессиональными навыками, окей?

– Тогда почему?

Том прикусывает губу, испуская короткий вздох.

– В нашем случае то, что ты врач, не имеет значения. Ты не будешь лезть в мои анализы, как минимум потому что со мной ты необъективна. Пойдем домой.

– Вот как, – начинает задыхаться от возмущения она, выбираясь из машины. – Знаешь, что объективно? Твое текущее состояние. Жасмин не знает, как сильно тебя трясет от побочек.

– Знает. Я ей все рассказываю.

– Ты не сказал даже, что принимаешь противорвотные.

– После того скандала я фиксирую каждый случай, – упрямо отвечает он. – Кейт, все в порядке. Пожалуйста.

Они поднимаются домой, и Том откладывает свою сумку с телефоном, но так и остается на пороге с ключами от машины в руках.

– Ты собираешься куда-то сбежать? – с вызовом спрашивает Кэтрин.

– Мы настраивались на ужин. Милая, я не хочу ссориться. Ты можешь просто принять мое решение?

– Нет, не могу. Это огромная ошибка сейчас – увеличивать тебе дозу.

– Кто сейчас говорит, ты или твоя травма после смерти пациента?

Больно. Слышать от него эти слова становится невыносимо больно, даже ноги подкашиваются. Кэтрин отшатывается и цепляется за кухонную стойку, не прекращая смотреть Тому в глаза. Как он мог сказать такое?!

– Кейт, – поджимает губы он, – мы с Жасмин обсудили все риски. Фактически иммунотерапия может сгладить сложности от повышения дозировки, так что… Давай дадим этому шанс. Я буду внимателен к своему состоянию. Если хоть что-то пойдет не так, ты отвезешь меня в клинику.