Пригнись, я танцую

– Не помню, чтобы ты брала выходные для своей свадьбы, – задумчиво ведет подбородком Жасмин, – так что расскажи хотя бы, когда это произошло.

– Полторы недели назад. Мы просто… решили пожениться. Для Тома было важно, а я… Для меня тоже, – в голову приходит безумная идея, – мы ведь оба из христианских семей.

Боже, храни пуританскую Америку. Она дает отличные объяснения для сумасшедших поступков.

– А он тоже католик? – с интересом уточняет Жасмин. – Не знала.

– Он из… англиканской церкви.

– В какой вы тогда женились? В той старой, наверное, на Манхэттене?

Кэтрин чувствует себя идиоткой: даже ребенку было бы понятно, что Жасмин уже знает все и врать бессмысленно.

– В Литтл Уайт Чеппел, – глухо отвечает она. – В Лас-Вегасе.

– Из христианских семей, значит, – прикусывает губу, скрывая улыбку, Жасмин. – Кэтрин, девочка, я помню, что сама рекомендовала тебе сходить с Гибсоном на свидание и развеяться.

– Я и послушала…

– В моих рекомендациях точно не было пункта, где ты выходишь замуж в Вегасе.

– Зато я развеялась, – неожиданно для себя произносит Кэтрин.

В кабинете повисает тишина. Жасмин переводит взгляд на монитор и поджимает губы. Зачем Кэтрин так сказала? Кто за язык тянул?

С другой стороны, это ведь только ее дело, за кого выходить замуж. Будь это Том Гибсон, или Лэндон Старк из отделения радиологии, или тот же Брайан Пак – какая разница?

– У него есть другие члены семьи в Нью-Йорке?

– Нет, – выдыхает Кэтрин. – Он не общается с родителями.

– Значит, в случае критичной ситуации решение будешь принимать ты.

– Да.

Если Том окажется в коме, Кэтрин придется самой решать, держать ли его на ИВЛ или отпустить. С его диагнозом это не слишком вероятно, но произойти может все что угодно. В том числе и с ней самой.

– Кэтрин, насколько для тебя это серьезно? – поворачивается Жасмин. – Ты ведь не…

– Я не вышла замуж из жалости, – твердо отвечает она. – У нас отношения и… чувства. И для меня все более чем серьезно.

– Так тоже бывает. Хочу, чтобы ты прошла ревизию у психолога. Пойми, девочка, вне зависимости от того, как ты чувствуешь себя в моменте, для меня важно, чтобы все оставалось в здоровых рамках. В мои планы не входит терять хорошего врача из-за ситуации вроде такой.

– Поняла, – подбирается Кэтрин, – я готова.

Когда Жасмин кивает, показывая, что разговор окончен, она поднимается и разворачивается к двери. Столько танцев вокруг темы, хотя все изначально можно было сократить до простого «ты вышла замуж за пациента, сходи на ревизию». Беседа, больше похожая на шуточный выговор, теперь ощущается скорее как издевка.

Забавно, что это действительно Жасмин толкала ее в сторону Тома, когда еще сама Кэтрин была против отношений с ним.

– Кстати, – окликает та, заставляя повернуться, – у тебя отпуск?

– С понедельника.

– Куда вы едете?

– В Германию, – слегка хмурится Кэтрин.

– Интересный выбор, – улыбается Жасмин, – не давай немцам спаивать мужа, ладно? У меня там родственники, они говорят, что немцы пьют пиво вместо воды.

– Хорошо, доктор Райт.

– И поздравляю с замужеством, девочка. Томас Гибсон – отличный парень.

Кэтрин с трудом перебарывает желание захлопнуть за собой дверь: значит, ей нужна ревизия. Как будто она сама не знает, что совершает все ошибки из учебника, какие только возможно. Бегает на свидания с пациентом, выходит за него замуж через пару месяцев после знакомства, переезжает к нему и даже обсуждает будущих детей.

Как будто ей нужно лишнее напоминание о том, что Том болен. Их ежеутренних танцев с бубном вокруг его сдающегося желудка не хватает. Постоянной усталости тоже. Кашля, по самому началу которого Кэтрин понимает, как долго продлится приступ.

Неужели обязательно все время думать именно о раке? Он и без того живет третьим в их отношениях, разрушая столько прекрасных моментов.

Впервые за всю жизнь Кэтрин устает от этой болезни. За годы учебы и месяцы работы она видела множество пациентов, но еще ни разу ей не хотелось зажмуриться, закрыть уши и представить, что рака никогда не существовало. А теперь он повсюду, и даже разговор с начальницей о ее замужестве – это разговор о проклятом сучьем раке ее мужа.

– Что с тобой? – Хейли возникает перед ней из ниоткуда и заставляет остановиться. – Ты сама не своя.

– Не хочу об этом говорить, – пытается скрыться Кэтрин.

– Ну уж нет, – подхватывает ее под руку Хейли. – Ты в таком состоянии никуда не пойдешь. Давай ко мне в кабинет.

Кэтрин сама не замечает, как той удается затащить ее к себе и усадить на стул. Она вдруг чувствует себя ужасно усталой, словно прошла несколько миль по пересеченной местности.

У нее в руке оказывается стакан воды. Хейли опускается на корточки перед стулом и пытается поймать взгляд Кэтрин.

– Ты была у Жасмин?

– Я вышла замуж за Тома, – выпаливает Кэтрин. – Теперь Жасмин считает, что мне нужна ревизия.

– Пошла она к черту, – морщится Хейли. – Все отделение знает, что у вас особенный случай.

– Что? – Эти слова вырывают из собственного клубка мыслей. – Что ты имеешь в виду?

– Ты хоть знаешь, как вас называют?

– Нет, откуда?