Пригорьевская операция

Взобравшись на командирского вороного жеребца, оружейный мастер Володя Филиппов повез Озернову около трех тысяч патронов…

Командир 1-го батальона Майоров прислал связного с сообщением, что из Малаховки в сторону южной просеки движется около роты гитлеровцев и что он не может выставить против них заслон — некого снять с обороны. Коротченков приказал отделению автоматчиков взять под контроль просеку и задержать карателей.

На центральном участке обороны, который занимал 2-й батальон, было относительно спокойно почти до середины дня. Лишь изредка слышалась перестрелка. Это наши «охотники» наскакивали на колонну немцев, двигавшуюся по лесной дороге со стороны Сукромли. Пока противник останавливался, разворачивался и открывал огонь, пока разбирался, что к чему, «охотники» передвигались на полкилометра, поджидали колонну в новом месте, давали несколько очередей и тут же исчезали.

Так повторялось трижды. Только к четырнадцати часам гитлеровцы пересекли полосу леса, тянувшегося по берегу Вороницы, и вышли к оборонительному рубежу 2-го батальона.

В штаб прибежал взволнованный партизан из числа «охотников».

— Минут через десять каратели будут на большаке со стороны Пашина. Мы постараемся их задержать. Но нас только трое.

— Любой ценой, хотя бы ненадолго, задержите врага! — приказал Коротченков. — Потом подойдут наши.

Назревала серьезная опасность. От большака до лагеря было менее пятисот метров. Так глубоко в лес немцы еще не проникали. С этой стороны мы не ждали их никак. Достаточных сил, чтобы отразить нападение, не было, а чтобы перебросить людей из ближайшего батальона, требовалось время.

Коротченков, однако, нашел последний резерв.

— А ну, Федор, — сказал он находившемуся рядом Лазареву, — покажи, на что способна твоя музыкальная команда!

— Посмотришь, комбриг, мы умеем не только хлеб печь!

Лазарев выскочил из землянки и уже через минуту мчался со своим взводом к большаку. Рядом с начальником, как всегда, находились его верные помощники — Сухин и Борода.

Хозяйственный взвод подоспел на помощь автоматчикам в тот момент, когда на дороге, выходившей на большак, показалась колонна противника. По ней одновременно ударили три пулемета, пять автоматов и три десятка винтовок.

— Ура-а-а! — басом рявкнул Лазарев.

— Ура-а-а-а! — на редкость дружно подхватили бойцы хозяйственного взвода (вот оно когда пригодилось участие в художественной самодеятельности!).

И тут произошло непредвиденное, на первый взгляд невероятное: нервы у гитлеровцев, несколько часов пробиравшихся по лесу, не выдержали…

В штабе бригады подводились итоги прошедшего дня. Партизаны сохранили свои оборонительные рубежи. Во всех подразделениях люди дрались хорошо, трудно даже было выделить отличившихся. Погибли шестнадцать человек. В их числе Шевяков, Брагин, Борисенков, Пранов со Смоленщины, Харитонов с Брянщины, Хасанов с Алтая.

Лишь командир бригады не принимал участия в наших разговорах. Он сосредоточенно просматривал поданную Клюевым сводку расхода боеприпасов. Сто тысяч патронов расстреляли партизаны за один день. Такого количества патронов мы не израсходовали даже во время разгрома вражеских гарнизонов в Понетовке и Пригорье. Когда Коротченков после долгих размышлений назвал эту цифру, она прозвучала как гром с ясного неба.

— Надо серьезно обдумать, как быть дальше, — сказал он. — Осталось шестьдесят тысяч патронов. Этого вполне достаточно, чтобы провести, к примеру, один ночной налет, вроде налета на Понетовку. Но чтобы выдержать еще один такой оборонительный бой, как сегодня, патронов у нас мало.

— Неужели ты предлагаешь уходить? — удивленно спросил Винокуров.

— Нельзя нам уходить. Хлеба здесь заготовлено почти на всю зиму, картошки месяца на два! — горячо сказал Лазарев.

— Я пока не принял решения и хочу знать ваше мнение, — продолжал комбриг.

— А мы ждем твоего мнения, Батя. Ты лучше знаешь, как надо решить вопрос, — сказал Озернов.

— Правильно! — поддержали его Щербаков и Майоров.

— Нет, неправильно, — с укором сказал Коротченков. — Каждый из нас отвечает за жизнь подчиненных нам людей, за судьбу бригады. И каждый обязан думать, как поступить дальше.

— С этим, я думаю, согласны все, — заметил Винокуров. — А все же хочется знать твое мнение: сможем мы отбить завтра натиск карателей?

— Сможем! Не сомневаюсь. Меня волнует другое… Мы имеем дело с опытным противником, который не боится леса. У карателей по меньшей мере тройное превосходство в численности, есть артиллерия, много боеприпасов. Блокада может длиться долго. Положим, мы выиграем бой завтра, послезавтра, расстреляем все патроны. А потом? Наш рубеж — там, где мы стоим. Наше призвание — нападать. Нам невыгодно связывать себя обороной…

В землянку вошел посыльный клетнянцев капитан Шилин. Его послали передать, что командование 2-й Клетнянской бригады приняло решение отходить в южную часть лесов. Удерживать оборону бригада не может из-за недостатка боеприпасов.

— Если вы примете такое же решение, — закончил Шилин, — могу назвать наш маршрут и пароль.

— Мы на юг не пойдем! — твердо ответил Коротченков.