Приговор

– Кто-то из его генералов. Возможно, тот же, что командовал ими во время сентябрьского похода. Так или иначе, это уже неважно. Приняв на себя чужую личину, он сам отказался от честной могилы под собственным именем, подобающей аристократу. Снимите с него доспехи, – велел Ришард кавалеристам, – а тело бросьте здесь на растерзание волкам. Оттащите только с дороги, – герцог обвел глазами всадников, выхватил взглядом их командира: – Реннельд, скольким из них удалось уйти?

– Примерно двум сотням, – ответил тот, и по спокойствию его тона я понял, что это тоже не противоречило плану. Действительно, Ришард лишь коротко кивнул:

– Хорошо.

"Пусть несут весть о нашей непобедимости и повергают в панику Карла и оставшихся у него людей", понял я. Что ж, планам Йорлинга это действительно вполне отвечало, а вот моим… Карл, судя по поведению его бойцов, до сих пор все-таки не догадывался, что за сила находится в руках Ришарда. Но теперь он узнает это точно. И что он сделает тогда? Не решит ли, что заложница ему больше не нужна, что в любом случае для него уже слишком поздно? Но теперь я был уже бессилен что-либо изменить. Оставалось только ждать развития событий.

Как назло, после битвы темп йорлингистской армии заметно снизился. Теперь Ришард позволил себе обзавестись обозом и нагрузиться трофеями. Его целям это никак не мешало: если Карл использует лишнюю пару дней, чтобы собрать больше уцелевших сторонников в своем замке, это лишь повторит ситуацию Лемьежа. Мне же даже нечем было скрасить тягость ожидания. Час за часом, день за днем тянулось одно и то же: езда по унылой стылой земле, лишившейся веселой летней зелени, но так и не облачившейся в снежную шубу – кругом одни лишь буро-серые цвета, сухие былинки, дрожащие на холодном ветру, жирная грязь, оттаивающая к полудню и размякающая под копытами, нищие села, мимо которых мы проезжали и в которых ночевали (суточный график теперь тоже вернулся к обычному), угрюмые лица крестьян, вынужденных оказывать гостеприимство врагам… Казалось, что поход, протекающий в таких условиях, заведомо обречен на неудачу – хотя, конечно, это была чушь, и я повторял себе, что это чушь.

Наконец, спустя пять дней после битвы, не встретив за время пути никакого более сопротивления, мы подошли к стенам Греффенваля.