Приговор

Меж тем пришла еще более неприятная для Йорлинга новость. Объявился Лоис Лангедарг. Он заперся в замке Блюменраль в южных горах вместе с остатками грифонского войска, сохранившими верность сюзерену. Поначалу речь шла о гарнизоне всего в две-три сотни человек, но, как только весть об этом распространилась, к молодому Лангедаргу потекли, пусть и пока еще тонкие, ручейки подкрепления.

Сами по себе стены и башни Блюменраля были куда менее внушительны, чем греффенвальские. Однако к замку, с одной стороны прилепившемуся к отвесной скале, а с другой – нависавшему над пропастью, можно было добраться по одной-единственной тропе, которая серпантином вилась по горным склонам. Тропа во многих местах была столь узкой, что двигаться по ней можно было лишь гуськом; всадник на лошади, пусть даже тяжело навьюченной, проехать еще мог, но вот протащить здесь громоздкие осадные орудия было нереально. При этом нижние витки этой дороги прекрасным образом простреливались с верхних (в то время как валуны и скалы предоставляли множество убежищ от ответной стрельбы, даже ведущейся из дальнобоев), а кроме того, расположившиеся на склонах защитники замка могли сбрасывать вниз камни и даже спускать целые лавины – избегая при этом прямого столкновения и постепенно отступая без потерь все выше и выше. Представлялось совершенно невозможным, чтобы носильщики бочонков с порошком, начав восхождение с самого низа, смогли в таких условиях донести свою ношу до цели. Однако, даже если бы им это удалось, их взорам предстала бы пропасть и поднятый мост на той стороне.

Но самая главная проблема была даже не в этом. О ней не судачили в "Когте", ибо о ней, помимо Ришарда и нескольких его особо доверенных подчиненных, знал только я.

У Йорлинга просто-напросто не было больше порошка.

Ну, точнее говоря, несколько фунтов у него еще оставалось. Возможно, два-три десятка, или даже чуть больше. Но произвести новые он не мог. Прежде, чем покинуть Норенштайн, я, разумеется, привел заслонки смешивающей машины в нерабочее положение. Она по-прежнему могла выдавать на выходе смесь, но – из бесполезных, лишних ингредиентов.

И, очевидно, поэтому в нескольких ярдах от того места, где я сидел, к стене трактира было пришпилено объявление. Надо полагать, посланцы Йорлинга ездили по всем дорогам с целыми пачками таких, веля хозяевам постоялых дворов и гостиниц вывешивать их на видном месте. Объявление возвещало о крупной награде за поимку "алхимика Дольфа, он же именуемый Бертольд", разыскиваемого "за злокозненное мошенничество и воровство". Ай, молодец, Ришард. Смекнул, что если объявить розыск "за измену" и даже за убийство, то у йорлингистского изменника в лангедаргском краю сразу найдется немало сочувствующих. А если вменить в вину "чернокнижие и колдовство", добычу может перехватить церковь, да и риск самосуда слишком велик. А воров и мошенников не любит никто, но и ненавидят тоже не до истерики.

Вопреки обычному формату такого рода объявлений, ловить меня следовало исключительно живым. За мертвого награда не полагалась.

Тем не менее, я спокойно сидел рядом с этой афишкой и слушал разговоры в зале. Во-первых, абсолютное большинство посетителей трактира не умеют читать. Во-вторых, у меня нет особых примет, и под то описание, что изложено в тексте, можно подвести чуть ли не любого взрослого, но не старого мужчину с темными волосами. Более того – в войске Йорлинга я брился, а сейчас оброс и выгляжу старше. У меня быстро растет борода; мне это никогда не нравилось, но вот теперь пригодилось. В-третьих, в этих местах любые йорлингистские указы и объявления встречаются без энтузиазма, хотя, впрочем, на это закладываться уже не стоит – сумма вознаграждения для многих перевесит их грифонский патриотизм.

То, что преступника может сопровождать девочка, в тексте тоже было упомянуто. И ее также следовало задержать. Правда, ее приметы указывались совсем уж расплывчато – "лет от 11 до 14, волосы черные". И все. Оттого, очевидно, специально было подчеркнуто, что хватать ее следует только вместе с Дольфом-Бертольдом – иначе ретивые охотники переловили бы половину детей женского пола в Империи. Имя девочки осталось для йорлингистов неизвестным.

Ну что ж, Ришард. Ты сделал все, что мог. Теперь моя очередь.

И вот уже вторые сутки я мерз в засаде возле горной тропы. Накануне мимо прошла группа простолюдинов в кожаных доспехах, но я пропустил их, не выдав себя. Во-первых, их было больше, чем стволов в огнебое. А во-вторых, такого не пустят дальше казарм. К Лоису в этом обличии не подобраться.

А наутро началась эта чертова метель, превратив мое и без того не слишком комфортное сидение в сущий кошмар. И главное – в бесполезный. Никто не поедет наверх в такую пору…

Я в очередной раз переменил позу, вытягивая затекшие ноги, пошевелил замерзшими пальцами в сапогах. Затем вновь безнадежно посмотрел на дорогу внизу – и замер.