Приговор

выскочив из рамы, повернулась на стержне, как на оси (ударив меня при

этом нижним краем по ноге, но это было уже не столь важно). Победа!

Бросив чекан на пол, я пролез под решеткой и подбежал к "страшной

дыре". В дыре была непроглядная тьма, откуда тянуло сыростью. Веревка

уходила в эту черноту, но, судя по количеству витков на вороте,

неглубоко. Вообще, этих витков было как-то слишком много.

Я крикнул в самую дыру, но вновь безуспешно; однако гулкое эхо, как

мне показалось, откликнулось уж очень издали. Не может быть, чтобы

человека спускали так глубоко! Я крутанул ворот, и из темноты вместо

доски вынырнуло ведро. Оно не служило ни для доставки пищи, ни,

напротив, для удаления нечистот — от него не пахло ни тем, ни другим.

Оно было чистым, с небольшой лужицей на дне.

Я уже все понял, тем не менее, отправил ведро вниз, раскрутив

ворот. В конце концов из глубины донесся всплеск. Никакая не "страшная

дыра" — просто колодец. Здесь, на холме, он должен быть изрядно

глубоким, чтобы достать до водоносных слоев.

Я обшарил обоих покойников, догадываясь, что и камеры могут

оказаться вовсе не камерами. У второго из убитых действительно

обнаружилась связка ключей. Я направился к ближайшей двери и долго

подбирал нужный ключ (с первого раза показалось, что не подходит ни

один, потом я понял, что просто замок давно не смазывали, и он даже

правильному ключу поддается не очень охотно). Но вот, наконец, ключ

повернулся, и замок недовольно клацнул. Дверь со скрипом отворилась.

За нею тесными рядами лежали расчлененные мертвые тела. Но не

человеческие. Это были уложенные на лед коровьи туши.

Выходит, ничего более страшного, чем колодец и продуктовые склады,

в подземелье Греффенваля не было. А я только зря потерял время!

Я снова выбежал на лестницу. В этот момент где-то на верхних этажах

грохнул очередной взрыв — выходит, штурмующие израсходовали еще не все

шары, а защитники донжона все еще сопротивлялись. Отпихнув ногой

мертвеца, глухо звякнувшего кольчугой, я побежал вверх по ступеням.

Теперь в воздухе стоял запах гари, и чем выше я поднимался, тем

сильнее он становился. В конце концов я вынужден был остановиться,

тяжело дыша; выше, насколько я мог судить в неверном свете факела,

воздух был мутным от дыма. У меня першило в горле и слезились глаза;

"пожалуй, здесь не прорваться", подумал я. Отступив на пару десятков

ступеней вниз, я оказался напротив выхода на очередной этаж (не знаю

точно, какой именно, но трупов на лестнице за время восхождения я

насчитал восемь). Некоторое время я стоял, упершись рукой в стену и

пытаясь восстановить дыхание; затем сделал шаг в погруженный во мрак зев

коридора — и чуть не столкнулся с человеком, выскочившим мне навстречу

из темноты.

В первый миг я не понял, на чьей он стороне, но рефлекторно

приставил огнебой к его груди. Он выронил меч, зазвеневший возле моей

ноги, и отступил к стене, поднимая руки. Теперь я понял, что это один из

защитников замка. Его потное лицо под круглым открытым шлемом было

перепачкано сажей, глаза в ужасе смотрели на мое оружие. Дышал он не

менее тяжело, нежели я.

— Где тюрьма? — коротко спросил его я, упираясь стволами в

кольчужную грудь.

— На самом верху, — торопливо ответил он, всем своим видом

демонстрируя готовность к сотрудничеству.

Иногда легенды все-таки не врут. Я слышал целых два объяснения

такого необычного расположения. Согласно первому, один из предков

нынешнего герцога распорядился оборудовать казематы на верхнем этаже

после того, как кому-то из важных пленников удалось сбежать из

подземелья; спуститься с сорока ярдов, преодолев кордоны на этажах,

сложнее, чем просто выбраться из здания, находясь внизу. По второй

версии, тот древний Лангедарг просто перенес тюрьму поближе к

собственным покоям, потому что любил лично пытать заключенных.

Сторонники этой гипотезы неизменно добавляли, что ту же привычку

сохранили и его потомки. Впрочем, не поручусь, что за этой версией не

стояло то же ведомство, что и за песнями о небывалой доблести Ришарда.

— Здесь не пройти, — добавил грифонец, спеша показать мне свою

полезность. — На шестом этаже пожар.

— А где пройти?

— Через другое крыло еще можно. По этому коридору если, потом за

угол направо… выйдете на галерею, по ней вокруг центрального зала… и

там от угла другой ход будет, по нему уже до лестницы…

— А не врешь? — грозно осведомился я, поднося факел к его лицу.

— Святым Жозефом клянусь, моим покровителем! — он дернулся было

перекреститься, но я ткнул его огнебоем, чтобы не опускал руки, — чтоб

мне спасения души не видать, чтоб меня черти в аду…

— Ладно, — смилостивился я, решив, что он и впрямь слишком напуган,

чтобы врать. — Проваливай, не вздумай только оружие подбирать. И

кольчугу сними.

— Сей момент! — он ухватился обеими руками за низ кольчуги и

потянул ее вверх. — Сапоги тоже снимать?

— Не нужны мне твои шмотки, — брезгливо поморщился я. — Просто без

доспехов, глядишь, сойдешь за просто слугу.

Дав ему этот бесплатный совет, я нырнул во мрак коридора, едва

разгоняемый светом моего факела. Пробежав пару десятков ярдов, я вдруг