Приговор на брудершафт

«Забавно было бы сесть у соседнего подъезда и посмотреть, когда он от англичанки выйдет, – веселил сам себя Воронов. – Завтра ведь с разборками придет, будет свое право собственности отстаивать. А отстаивать-то нечего! Я даже вкус ее помады не ощутил».

Настроение Воронова было на подъеме. Встреча закончилась – лучше не придумаешь. Беспощадные жернова даже не скрипнули. Их просто не было поблизости.

24

С наступлением сессии пришла свобода – каждый мог сам планировать свой день без оглядки на обязательное посещение занятий и семинаров. Наряды и дежурство никуда не ушли, но за год слушатели к ним так привыкли, что не замечали вычеркнутый из учебного процесса день.

На улице установилась жаркая, душная погода. Для уроженцев континентальной Сибири и Урала наступили дни испытаний. От непривычной влажности днем не хотелось выходить на улицу, исчезал аппетит. Во время обеда горячие блюда оставались нетронутыми, вид жирного супа вызывал отвращение. Прохлада и свежесть наступали только вечером, ближе к заходу солнца. В это же время просыпались комары. С наступлением темноты они шли на штурм общежития. По мнению сибиряков, хабаровские комары были более кусачими, с жестким длинным жалом. После укуса дальневосточного комара тело зудело, на месте укуса вскакивал волдырь. Комаров были полчища. Завидев свет в окне, они сотнями влетали в комнату и противно пищали, высматривая жертву.

Сочетание духоты и комаров ставило слушателей перед нелегким выбором: спать в прохладе с открытым окном под комариное «пение» или закрыть окно и всю ночь мучиться от духоты. Большинство выбирало свежий воздух, надеясь спрятаться от комаров под одеялом. Не тут-то было! Стоило неосторожно повернуться в кровати и обнажить крохотный кусочек тела, как в него тут же впивались несколько ненасытных насекомых.

Рогов пытался бороться с комарами с помощью дихлофоса. Толку от применения химии было немного – стоило открыть окно, как на смену погибшим насекомым влетали новые. После двух экспериментов с дихлофосом Воронов заявил, что, пока он жив, в комнате не будет распылено ни грамма отравы. «Рог, ты понимаешь, что от единственного вздоха с остатками дихлофоса гибнет миллиард нейронов мозга? Я лучше весь чесаться буду, чем этой химией дышать».

Постепенно друзья научились бороться с вредными насекомыми. Часов до десяти вечера они сидели в комнате с открытым окном, при свете. Потом окно закрывали, брали в руки полотенца и устраивали на комаров безжалостную охоту. Перебив всех насекомых, свет до утра выключали и спали с открытым окном. За ночь на теле появлялось всего два-три укуса, что по хабаровским меркам было совсем ничего. Изобретенный метод имел существенный недостаток – после вечерней охоты стены в комнате были в пятнах размазанной по известке крови.

Сидеть в школе в жару было утомительно, и ребята потянулись на пляж, на берег Амура, благо идти до него было недалеко, минут пятнадцать. Все походы к реке сопровождались благими намерениями – подготовиться к сдаче экзаменов на свежем воздухе, у воды, где жара не так чувствовалась.

С собой слушатели брали учебники и кодексы. На берегу расстилали казенные простыни, скидывали одежду и углублялись в изучение юриспруденции. Минут через десять после молчаливого чтения кто-нибудь предлагал окунуться, освежиться и продолжить подготовку к экзаменам. После первого же захода в реку о кодексах забывали и веселились до полудня, купаясь и заигрывая с местными девушками. Обедали в школе, отдыхали, пережидали пик жары и снова шли на пляж, но на сей раз уже без учебников.

Вечером самые ответственные из слушателей пытались взяться за ум, приступить к экзаменационным билетам, но это удавалось не всем. Кто мог погрузиться в себя и абстрагироваться от окружающего мира, тот учил, кто чутко реагировал на внешние раздражители, тот забрасывал конспекты и учебники и шел играть в карты. Общежитие – это живой организм. Пока один учил, закрывшись у себя в комнате, кто-то, как назло, начинал бродить по коридору из конца в конец.

Кому-то из соседей удавалось купить разливное пиво, и тогда до поздней ночи из комнаты счастливчиков доносились оживленные разговоры и смех, усвоению экзаменационного материала не способствующие. Опять-таки – духота! В комнате даже вечером тяжело – нагретые за день стены до утра отдавали тепло, превращая жилое помещение в духовку. Словом, подготовка к летней сессии была тяжким испытанием.

По наблюдению Воронова, на берег Амура приходили только слушатели первого и второго курсов. Старшекурсники на пляже были редкостью.

Мельников на утренний моцион у воды не ходил, считая себя слишком серьезным для ребяческого времяпрепровождения. Закрывшись в комнате, он пытался вникнуть в смысл «Государства и права», но чем больше углублялся в материал, тем больше понимал, что пока он не выяснит отношения с Вороновым, ничего не запомнит и завалит сессию. Он несколько раз попытался остаться с конкурентом наедине, но Воронов, словно специально, был всегда с друзьями и на разговор не шел.