Приговор на брудершафт

«Если бы эти хохотушки позвали меня в самую дешевую столовую в городе, я бы пошел, не задумываясь. Вечерком бы целовался с одной из них у подъезда и был бы счастлив, полон предвкушения интересного продолжения знакомства. С Титовой же – нет! Она для меня не женщина, а часть жерновов. Интересно, она действительно хотела пригласить меня в ресторан или пошутила? Скорее всего, проверяла, клюну или нет. Кто про Дерябиных информацию в партийные органы слил? Буглеев? Да хоть кто! Могла та же Титова анонимку накатать».

Вернувшись в школу, Воронов решил, что до окончания сессии Делом Долматова заниматься не будет.

23

Хозяйственные работы в школе не прекращались ни на день. Принеси, подмети, унеси, покрась, выкопай траншею… Как правило, на них направляли первокурсников. О том, что слушателям надо готовиться к занятиям, а тем более к экзаменам, руководство не задумывалось. Надо – значит надо!

На очередные работы Трушин снял с лекций четверых слушателей из группы Воронова. Виктор с приятелями пришел в общую библиотеку на первом этаже, где женщина в рабочем халате распорядилась погрузить в машину шесть ящиков с книгами. Ящики по форме напоминали огромные почтовые посылки, изготовленные из фанеры, но с усиленным днищем.

Вчетвером ребята быстро загрузили автомобиль, запрыгнули в кузов и поехали на рубероидный завод, утилизировавший макулатуру и картон со всего города. По пути любопытные слушатели отодрали синтетическую мешковину, прикрывавшую списанные книги, и удивились содержимому: в ящиках лежали новенькие томики знаменитой трилогии Леонида Ильича Брежнева – «Малая земля», «Целина», «Возрождение».

– Черт возьми! – перекрикивая ветер, воскликнул Сватков. – Совсем недавно эти книги в школах изучали, а сейчас их в печь?

Воронов рукой изобразил спираль, уходящую в небо.

– Закон отрицания отрицания! Брежнев отрицал Хрущева, Горбачев отрицает Брежнева. Как сказал мне один партийный деятель: «Мы по-настоящему жить-то начали только с январского пленума ЦК КПСС». До этого пленума в темноте ходили и шишки набивали.

Парни засмеялись. Они, как представители прогрессивной советской молодежи, отрицали принципы брежневского застоя и не очень-то приветствовали горбачевскую перестройку с ее провальной антиалкогольной кампанией и неясным внутриполитическим курсом.

Горбачев с начала перестройки ввел в СССР параллельную экономику – кооперативы производственные, творческие и молодежные. Кооперативное движение – это поворот от плановой экономики к капиталистической, рассчитанной на получение прибыли. В юридическом мире появление новой экономики вызвало много вопросов. Как квалифицировать хищение имущества кооператива: как кражу личного имущества или государственного? Решили, что личного. Альтернативы не было. Законодатели не рисковали вводить в Уголовный кодекс новый вид собственности. По факту получилась интересная ситуация, когда зарождающийся капитализм уже был, но существование его государством отрицалось.

С капитализмом пришло «новое мышление». В чем оно заключалось, не мог объяснить ни Горбачев, ни один преподаватель в школе, но к «новому мышлению» надо было готовиться, например, расчистить для него полки в библиотеке. Кто знает, не возьмется ли новый Генеральный секретарь за написание фундаментальных трудов по теории и практике социалистического строительства? Куда его монографии ставить? Библиотека ведь не резиновая, в ней только для трудов Маркса – Энгельса – Ленина постоянное место зарезервировано, а все остальное пространство требовало постоянного обновления. Потеряли актуальность труды Брежнева – их сняли с полок, списали из библиотечного фонда и направили на утилизацию на рубероидный завод, для производства необходимых в хозяйстве стройматериалов. Экономика должна быть экономной.

Выгрузив ящики, ребята остались у грузовика. Сопровождавшая их женщина ушла в производственный корпус. Рогов достал сигареты, пнул по ближайшему ящику.

– Кто-нибудь читал эту дребедень? – Все отрицательно помотали головами. – Парадокс бытия, – продолжил Рогов. – В школе эту трилогию изучали, конспектировали, цитировали на ленинских зачетах, а сами книги никто не читал. Взять, что ли, «Малую землю», полистать на досуге?

– В политотделе узнают, что ты Брежнева изучаешь, выгонят к чертовой матери как врага перестройки и нового мышления, – пошутил Вождь.

Осторожный Рогов рисковать не стал. Если книги приготовили к утилизации, то читать их политически вредно и опасно. Мало ли что там бывший владыка одной шестой суши написал! Он под старость лет чудить начал, заговариваться, а тут – целая трилогия, в которой он мог предсказать антагонистические противоречия между гласностью и наличием колбасы в магазинах.

Сотрудница библиотеки пришла в сопровождении рабочего рубероидного завода. Парни подхватили ящики, внесли их в цех, выгрузили содержимое на транспортерную ленту, ведущую в варочный цех. У руководившего процессом утилизации пролетария при виде новеньких книг не дрогнул на лице ни один мускул. Он уже второй месяц отправлял произведения Брежнева на переработку.