Приговор на брудершафт

– Пять минут у Долматова ушло на то, чтобы перенести жертву в спальню и раздеть ее. Еще пять минут отведем на половой акт. Предположим, что насильник так возбудился, что… Оставим интимные подробности! Нас интересует только время. Пока, с момента ухода Екатерины, прошло всего 25 минут. Удовлетворивший низменные желания Долматов засыпает, а Лена… Что делает она?

Судя по всему, некоторое время лежит, беспомощная, плачет. Потом обретает способность передвигаться, идет в прихожую и звонит подруге сестры. Сколько времени надо девочке, чтобы прийти в себя после ударной дозы спиртного? Возьмем по минимуму – полчаса. Мы все берем по минимуму, словно участники событий стремятся уложиться в отведенный хронометраж, иначе в нашей пьесе с самого начала пойдут нестыковки.

Итак, звонок! Нечаева Марина быстро собирается и идет на остановку – десять минут к общему хронометражу. Поездка на автобусе – еще полчаса. Напомню, события происходят утром, общественный транспорт переполнен. Люди штурмом берут автобусы, которые отправляются из центра города к окраинам. Все едут на работу, на каждой остановке задержка, толкучка, неразбериха. Полчаса на автобусе до остановки Дерябиных – это минимум. На практике вышло бы гораздо больше. Но мы не гонимся за реализмом! Мы исследуем замысел режиссера, тщательно изучаем особенности его постановки. Пять минут у Марины ушло на дорогу от остановки до дома Дерябиных. Еще пять минут она выслушивает заплаканную восьмиклассницу и звонит в милицию. – Виктор протянул женщине листок с написанными от руки вычислениями: – Это хронометраж событий 10 сентября. У меня получился один час сорок пять минут. Все время взято по минимуму. Долматов пьет водку впопыхах, потом совершает половой акт со скоростью кролика. Елена трезвеет быстрее, чем в медицинском вытрезвителе под душем, и так далее, до гротеска, до абсурда. Предположим, что все так и было.

Теперь наложим наш хронометраж на два достоверно известных события. Первое. Екатерина Дерябина вышла из дома в 7.30. Этот факт зафиксирован в ее допросе и никем из участников следственных действий не отрицался. Вторая точка отсчета – время поступления звонка в дежурную часть УВД города Хабаровска. Оператор системы «02» приняла звонок в 8.50. Что получается? Общее время от первой точки до второй – один час двадцать минут. Для успешного завершения пьесы не хватает двадцати пяти минут. Пустячок, но где их возьмешь?

Ты, Марина, хоть как не успевала добраться до Дерябиных в отведенное время. Ты бы доехала быстрее, если бы воспользовалась такси, но о такси в материалах дела нет ни слова. Там фигурирует автобус. К тому же какое такси в центре города утром? Все таксисты в аэропорту или на вокзале. В центре Хабаровска такси днем с огнем не найдешь. Вот так-то, голубушка, рушится ваша версия! Любой из трех следователей мог бы вывести вас на чистую воду, но не захотел! Парадокс! Государственные чиновники, призванные следить за исполнением законов, на эти самые законы махнули рукой и отправили невиновного человека в жернова правосудия. Я искренне не пойму, что мешало им взять в руки лист бумаги и авторучку и посчитать время? Черт с ними, со следователями! Перед ними было уголовное дело с «неопровержимыми» доказательствами, а прокурор района и гособвинитель потом куда смотрели? Разве они не видели нестыковки?

Воронов прервался на полуслове, дождался, когда Нечаева посмотрит ему в глаза.

– Мораль сей басни такова, – проговаривая каждое слово, сказал он. – Марина Нечаева в это утро по телефону с Леной Дерябиной не разговаривала и на помощь ей сломя голову не спешила. Она с самого утра была под окнами квартиры Дерябиных, ждала условного сигнала.

– Поехали! – прервала дальнейшие его рассуждения Нечаева.

– Куда?

– К моей матери. Мне надоело смотреть, как ты кривляешься и паясничаешь. Был бы ты не в форме, прохожие бы уже давно милицию вызвали. Со стороны ты выглядишь, как пьяный.

– Вынужден признать – лицедейство и пантомима не являются моими сильными сторонами. Я – исследователь и логик, ученик Шерлока Холмса, Штирлица и комиссара Мегрэ.

– Господи! Оказывается, ты не только кривляка, но и хвастун!

– Не будем переходить на личности. Я во время чтения пьесы вел себя в высшей степени корректно. Поехали к твоей маме, проведаем старушку. Я около ее дома два раза был, когда хронометраж проверял. Ты же с мамой жила в 1979 году? У нее, конечно.

– Ради бога, помолчи, пока не приедем, – попросила Нечаева. – И не бери меня под руку! Иди рядом, как будто мы не знакомы.

– Так мы на самом деле не знакомы! Меня Виктор зовут, а тебя – Марина. Красивое имя, редкое.

27

Дверь в квартиру Марина открыла своим ключом. С порога объявила:

– Мам, я не одна!

– С кем? – спросила из гостиной хозяйка.

– С любовником.

Воронов недовольно поморщился, но протестовать не стал.

В прихожую вышла молодящаяся женщина лет 55 в домашнем халате. Она скептически осмотрела Виктора и хмыкнула:

– Тоже мне, нашла любовника!

Марина прошла на кухню, поставила на плиту чайник. Воронов зашел следом, прикрыл за собой дверь.